Уезжать не хотелось. Даже несмотря на то, что в Турции в свое время им понравилось больше, отдых здесь тоже оставил массу приятных впечатлений и воспоминаний. Домой возвращаться не хотелось ну просто от слово вообще… И было немного грустно…

И в этот момент пришел он. Как всегда, вежливо поздоровался, слегка кивнул и сел за находящийся в паре десятков метров столик в ресторане на пляже.

Краем глаза Олеся видела, что он смотрит на нее. И она весело помахала ему рукой, жестами показывая, что они улетают…

Олеся слышала раньше такое выражение, как “перемениться в лице”. Но воочию видела нечто подобное впервые. Даже на расстоянии в пару десятков метров она заметила, как с его лица схлынули все краски, и оно стало мертвенно белым, а в глазах отразилось что-то, весьма похожее на… ужас?.. Он даже слегка привстал, очевидно, непроизвольно, но тут же, чуть помедлив, сел обратно…

Они смотрели друг другу в глаза, и Олеся поняла, что она — просто непроходимая дура…

А еще она вдруг поняла, что очень нравится этому мужчине, — настолько сильно, что он даже не пытался ничего предпринять по этому поводу, — возможно, чтобы не опошлять их отношения, — поскольку прекрасно понимал, что, в силу разных причин, между ними ничего быть не может. Именно поэтому он всегда и находился где-то поблизости, — разумеется, едва ли в обязанности топ-менеджера отеля входит необходимость лично развлекать гостей… И, кроме этого, больше ничем, — ни словом, ни жестом, — не выразил свой интерес. И лишь сейчас, поняв, что она уезжает, на какое-то мгновение потерял контроль над собой…

В его глазах была такая щемящая душу тоска, что у Олеси просто сердце оборвалось. И он, некрасивый немолодой египетский мужчина, вдруг показался ей по-своему куда более привлекательным, чем снующие вокруг фигуристые рослые красавцы. А в голове билась только одна мысль: “Так что ж ты раньше-то молчал?!”

А время отъезда неумолимо приближалось. И Олеся с Сашей отправились в отель…

Краем глаза она увидела, что он тоже пошел следом за ними, по-прежнему держась на приличном расстоянии…

Он все-таки подошел к ней в отеле. Он не владел русским, она не знала ничего, кроме русского… Поэтому они общались жестами. Он пытался спросить, как ее зовут, поинтересовался, понравился ли им отдых, и пригласил приезжать еще…

Это была эра до сотовых телефонов, до мессенджеров, до электронных переводчиков и до всего прочего, что сейчас очень сильно облегчает нам жизнь в такие моменты. Он был безупречно вежлив, ни о чем не просил и ничего не предлагал. На его губах играла все та же загадочная легкая полуулыбка сфинкса. И только в глазах плескалась такая боль, что у Олеси ноги подкашивались…

Она не сумела запомнить даже его имени. Давно уже не помнила название отеля, в котором они тогда отдыхали. Только лишь эти черные глаза, смотревшие на нее так, словно она — самое дорогое, что было в его жизни…

Олеся редко сожалела о чем-то. Но этого человека она так никогда и не смогла забыть.

Всякое в жизни бывало. И в любви до гроба Олесе клялись, и звезду с неба достать обещали, и рыдали… Но никто и никогда не смотрел на нее с такой всепоглощающей болью в глазах, как этот пожилой и не слишком привлекательный египетский мужчина, осознавший вдруг, что он ее теряет, не успев даже познакомиться…

Как жаль, что мы слишком многое понимаем слишком поздно, когда ни изменить, ни вернуть уже ничего невозможно…