Шрифт:
Закладка:
Эх, не судьба. Очередная не судьба. Но когда-нибудь и на моей улице будет праздник. Хрен с этими мужиками, надо о себе думать. И домой возвращаться. И работу искать…
* * *
Бабуля мигом бы слегла с инфарктом, узнав, что ее уже единственная и любимая кровиночка устроилась работать в секс-шоп. Да чего уж там, еще несколько дней назад я и сама не могла свыкнуться с тем, что в моей жизни в один миг стало столько… резиновых членов, да и не только их.
Оказалось, что это работа — мечта. Унять дикий хохот я долго не могла, аккурат до тех пор, пока не поняла какая меня ждет зарплата. Так-то и лицо сразу приобрело совершенно другой вид. Смеяться уже не хотелось и все секс-игрушки разом мне понравились. Можно сказать, приняла их как родных. И пусть я пока «принеси-подай», так сказать, стажируюсь, но будущие бабки меня держат в тонусе. Спасибо маме с папой, что получилась я привлекательной девкой, иначе как бы мне ни хотелось это признавать, работу эту я бы не получила.
— Лиль, у нас форс-мажор. Некому отвезти заказ. Правда он нелегкий.
— Своя ноша не тянет, так сказать, — бабки, бабки мои будущие не пахнут. — Отвезу, конечно.
— Ну и отлично, — улыбаясь, произносит владелица сего гнезда разврата. — Ты не подумай, что у нас так часто. Просто сейчас катастрофически не хватает людей. Какое-то массовое увольнение и продавцов, и курьеров.
— Ничего страшного. Бывает.
Душка. Вот бы все были такими владелицами. Возможно, силы я свои и переоценила. Поняла я это только тогда, когда приподняла упакованную коробку. К счастью, та была с ручкой. Какой-то извращенец заказал что-то ну очень тяжелое. Однако, несмотря на тяжесть коробки, я с улыбкой на лице потопала к метро в не самых удобных босоножках.
Затык произошел, когда я спустилась в метро и стала ждать поезд. Пять минут еще куда ни шло, но десять… это что-то новенькое. За пять лет постоянных поездок в метро, такое со мной впервые. Слава Богу не час пик, ибо людей было бы еще больше. Я-то влезть успею, ибо стою в первом ряду. Не знаю в какой момент я почувствовала на себе чей-то взгляд. Машинально повернула голову налево и обомлела. Кого угодно могла ожидать увидеть в метро, но точно не Юсупова. И это не галлюцинации. Точно он. Какого лешего этот мудак делает среди простых смертных, остается загадкой. Мать моя женщина, он же без лобковой бороды! Гладенький! И только спустя несколько секунд, в момент, когда он цыкнул на меня зубами, находясь в трех шагах от меня, я поняла, что откровенно пялюсь на эту смазливую морду. Сама не поняла, как показала ему язык. Он в ответ — покрутил пальцем у виска. Впервые я готова признать, что он прав.
Правда, долго об этом раздумывать я не могла. Не знаю как так получилось, но начавшаяся сзади заварушка закончилась тем, что меня толкнули. Да и фиг бы с ними, не хрустальная и не сломаюсь. Да вот только толкнули меня так сильно, что я не устояла на босоножках и не сгруппировавшись, упала вниз на рельсы. Поразительно, но первое, о чем я подумала, это вовсе не о разбитых коленках и боли. Я подумала о чертовых секс-игрушках в коробке. Я такую сумму буду два месяца оплачивать, если не больше. Очухалась я совсем не от подсчетов возможного ущерба, а от света в конце тоннеля.
— Эбонит твою мать, — пробурчала себе под нос, совершенно не соображая, что делать. Метнулась вперед, к месту остановки первого вагона, но поняла, что не добегу.
— Дура! Ляг! — слышу голос Юсупова. Мама, мамочки, что делать?! Точно, с дальнего края рельс есть место. Там до меня поезд не дотронется.
— Придурочная! — слышу сквозь крики людей голос Егора.
А в следующий момент ловлю взглядом, как Юсупов прыгает ко мне.
— Ложись, бестолочь! — хватает меня за руку и со всей силы валит головой к поезду, аккурат на середину между рельс. Придурок! Пытаюсь встать, но он тут же меня одергивает.
— Мне нужно забрать коробку! Там жизненно-важные вещи.
— Прижмись и не двигайся, иначе умрешь. Дура, — это были последние слова перед тем, как он лег передо мной в точно такой же позе.
Боже, какая нелепая смерть. И что подумает бабушка, увидев, что тело ее внучки усыпано резиновыми членами или еще более пошлой хренью? Пипец. Последнее, что я увидела, когда над нами проехал поезд — искры. Вот и фейерверк в твою честь, Лилечка….
Пытаюсь пошевелиться, но не получается. Я совершенно не чувствую тела, равно как и языка. Он онемел. Мамочки, меня парализовало? Капец. Худшее, что может быть — стать овощем. Более того, я еще похоже и ослепла. Какая проза жизни, моя соседка по квартире незрячая, теперь и я буду вместе с ней на пару. Хотя, у нее дела обстоят, несомненно, лучше, учитывая, что у Даши имеются все конечности. И только настойчивый звук каких-то щелчков рядом с остатками моего наверняка изуродованного лица, говорит о том, что я все-таки жива, равно как и мой мозг. Я же думаю им! Щелчки повторяются снова и снова. Сама не поняла, как перед глазами появилась картинка. Четкая. О Боже, я не слепая! Мои глаза были просто закрыты. Хотя бы не слепая! И звуки — это самые что ни есть щелчки пальцев перед моими глазами. Я не сразу соображаю, что передо мной Юсупов. И щелкает, равно как и водит пальцами именно он.
— Синичкина, прием, — хлопает по щеке. Черт возьми, я это ощущаю! — Ты меня слышишь? — смотрю на его гладко выбритую морду и хочется двинуть ему со всей силы. Сукин сын, из-за него я осталась инвалидом. — Скажи хоть что-нибудь.
Язык — паскуда не слушается. И только спустя фиг знает сколько времени я наконец выдавливаю из себя.
— Филипок.
— Понятно, — закатывает глаза. — Жива и здорова.
— Вы Филипп? — перевожу взгляд на рядом стоящую тетку в типичной для метрополитена форме, задавшую вопрос, по всей видимости, Егору. Мамочки, да тут оказывается дофига людей вокруг нас. И я лежу на гранитной скамейке. У меня ничего не оторвано! Руки и ноги целы. Ну хоть красивой осталась и на том спасибо.
— Я — нет, но какая-то часть меня, видимо, да, Филипок, — переводит на меня взгляд. — Скажи своей Марьиванне, что пора приходить в себя. Лиля?
— Вы не видите, что ей плохо? Видимо, травма головы, — обеспокоенно произносит какой-то мужчина. — Сейчас подойдут врачи.
— Да нет у нее никакой травмы, кроме разбитых коленок и, возможно, обоссаных от страха трусов, — задирает вверх мое платье. Сукин сын! Почему я не могу пошевелиться, если поезд меня не переехал? — Вон, даже трусы сухие. Вставай давай.
— Молодой человек, прекратите, — укоризненно отмечает какая-то девушка, на что Юсупов одергивает мое платье вниз.
— Я — врач. У нее просто мини-шок. Нет у нее никакой травмы головы, она ей не ударялась. Синичкина, а ну давай говори что-нибудь больше одного слова в твоем духе. Так, чтобы я понял, что с тобой все в норме. Ну? — напирает он, наклоняясь ко мне еще ближе.
— Папе сде… папе сде… папе сделали укол. Прямо в ху… прямо в ху… прямо в худенькую ножку, — сама не поняла, как это вырвалось из меня. Но это, черт возьми, единственное, что пришло в голову. Слышу около себя смешки и перевожу взгляд на Егора, который как ни в чем не бывало обхватывает рукой мою шею сзади и приподнимает мое деревянное тело, приводя в сидячее состояние.
