Настроение — боевое, несмотря на не самые лучшие обстоятельства в жизни и тошнотворный запах, типичный для церквей, отчетливо напоминающий отсутствие в моей жизни мамы и папы. Из-за папы, точнее из-за его подарка я и приперлась на похороны Аллы Сучковны. Принципиальная биохимичка на поверку оказалась обычной продажной сукой, завалившей меня не только на экзамене, но и на пересдаче. Не единожды.

Хуже всего, что я прекрасно знала эту долбаную биохимию. Как минимум на четвертак. Оказалось, что стерва, укоризненно смотрящая на меня, хотела не просто взятку, а именно мой браслет. Была бы я более прошаренной, может, и с первой пересдачи додумалась бы ей заплатить, но где там наивной простушке об этом догадаться. Вот так мой единственный драгоценный, во всех смыслах этого слова, подарок, оказался в руках этой стервы. Знала же, что такие вещи надо носить по праздникам, но хотела похвастаться. Вот и получила. Ладно бы просто деньги потеряла, но столь важный для меня подарок — это обидно. Очень.

Но сейчас я его верну, даже если придется опозориться. Главное, чтобы он был на руке умершей гадины. Не знаю почему, но я уверена, что он на ней. Явно позаботилась забрать не свое с собой в могилу. Глубоко вдыхаю и с силой сжимаю Анину руку, дабы убедиться, что я здесь не одна. Отпускаю ее ладонь и начинаю искать в сумке платки вместе с очками. Достаю небольшой «грим» и подаю чуть примороженной подруге.

— Аня! — дергаю ее за руку. — Хватит витать в облаках. Держи, — протягиваю ей черный платок. — Покрой голову.

— Я думала мы уже уходим. Не хочу я надевать это убожество.

— Покрывай, — несдержанно произношу я и надеваю свой платок. Достаю солнцезащитные очки и протягиваю ей аналогичные.

— Для чего это?

— Чтобы было не видно слез.

— Какие, к чертям собачьим, слезы?

— Надевай говорю.

Собираюсь с духом и, не оглядываясь на Аню, иду к гробу, около которого скопились люди. Поди не только меня обобрала. Наконец, обойдя не единожды гроб, убедилась, что мой браслет на ней и вернулась к Ане.

— Может, уже пойдем?

— Да прям щас. Мне надо с ней попрощаться.

— А сейчас ты что делала?

— Ждала пока рассосется очередь у гроба и смотрела на лицо усопшей. Безумно ее жаль. За что Господь забирает лучших? Она таким светлым человечком была.

— Не богохульствуй. И вообще, откуда ты знаешь, что она была светлым человеком?

— Ты в гроб заглядывала?

— Ну и?

— Кожа у нее светлая, значит светлый человек, не чернокожая же. Ой, прости Господи, нельзя их так называть, да? Как их надо кличить, чтобы быть толерантной?

— Спроси у светлого человека, — огрызается в ответ Аня.

— Обязательно спрошу. Пойду как раз прощаться, — грустно сообщаю я, вложив Ане в руку свою сумочку. Возвращаюсь к гробу и, нацепив на лицо вселенскую скорбь, подхожу к воровке. Подавив в себе рвотный рефлекс, наклоняюсь к биохимичке, имитируя поцелуй в щеку. Надо сказать, очень долгий, так как расстегнуть браслет в таком положении оказалось той еще задачей. Однако — получилось. Сжимаю в руке мой подарок и быстро ускользаю от гроба.

— Ну все. Я попрощалась с Аллой Геннадьевной, — грустно сообщаю я, обняв Аню всей хваткой, при этом незаметно кидаю в сумочку браслет. — Пусть пухом будет земля этому светлейшему человеку.

— Земля будет пухом.

— Да какая разница.

— Вернула браслет на место. Живо, — синхронно поворачиваемся на голос оказавшегося перед нами мужика.

— Понятья не иметь, о чем вы говорить, — произношу с фиг пойми каким акцентов, поворачиваясь к Ане. — Мадлен. Что хотеть от нас этот красивый мужина? — черт возьми, мужик, несмотря на грозный вид, и вправду офигеть какой красивый. Все как я люблю — темненький, высокенький, взросленький с приятной на лице растительностью, не то, что у некоторых.

— Даю минуту на то, чтобы ты вернула браслет на руку покойной. В противном случае — на выходе попадете к охране. Обе. Браслет все равно вернете, только с позором, — грозно произносит он, а у меня мозг превращается в кисель. Мамочки, вот он мужчина моей мечты. Что-то там, несомненно, екнуло внутри моего ожиревшего сердца.

— Ах, браслет? — наконец произношу, прикладывая руку к груди. — Так он не у меня. Это все она, — перевожу взгляд на Аню. — Он у нее в сумочке.

— Ты совсем, что ли?! — возмущенно бросает она. И вправду совсем головой кукукнулась от сей красоты.

— Отсчет пошел, — повторяет мужчина, испепеляя нас взглядом. Так, стоп, мужик мужиком, но браслет я не отдам!

— Да это мой браслет! Эта стерва у меня его забрала на третьей пересдаче в качестве взятки! Он — мой. Мои бриллианты. Не верну, — истерично произношу я, топнув при этом ногой.

— Сорок секунд, — настойчиво повторяет красавчик.

— Не могу. Это папин подарок, — отчаянно произношу я, наблюдая за тем, как мужчина моей мечты хватает за руку Аню.

— Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, — переводит на меня взгляд и так же хватает под руку.

И тут я впадаю в ступор. Мало того, что браслет не верну, так еще и подставила, так яро сопротивляющуюся идти на эти долбаные похороны, Аню. А в следующее мгновение я впадаю в еще больший загруз, ибо Аня зарядила красавчику коленом в пах. Видать, серьезно зарядила, так как тот нас отпустил.

— Бежим, — крикнула мне на ухо, от чего я наконец-таки проснулась.

Бежим так, как будто в последний раз. К счастью, никто из нас не упал и удачно поместил свою задницу в Анину машину.

— Сказала бы сразу, не ломая комедию, могли бы этого избежать, — разумно отмечает Аня, выезжая со стоянки.

— Да, блин, знала бы, что встретится такой красавчик не возвращала бы свой браслет, — вполне серьезно произношу я. А ведь могло бы вполне удачно закончится такое знакомство.