— Не совсем… — вымолвил Радремон.

Похоже она, как и Осьминожка, путали его с кем-то. Но, по крайней мере, снадобье сработало как надо, что не могло не радовать.

— Эй, что здесь происходит? — крикнул Сим, пробираясь через толпу сгрудившихся вокруг рабов, а маркиз, пользуясь суматохой, выкинул пустую колбу в озеро. — Да ты никак выздоровела! — воскликнул работорговец. — Четырежды мертвый господь, не может быть! Хопс, глянь-ка. Бал’Луг будет доволен.

Сим наклонился, взял девушку за подбородок и повернул вправо-влево, похотливо разглядывая. Мика, зардевшись, вскрикнула и попыталась вырваться, но мужчина наотмашь ударил ее ладонью по лицу.

Только теперь фор Корстед обратил внимание на определенную миловидность рабыни. Тонкий стан, изящные изгибы молодого тела, выпиравшие из-под рванины холмы отнюдь не маленьких грудей — неудивительно, что Дарнуан, кем бы он ни был, захотел спасти прелестницу.

Сим тем временем во всю лапал Мику, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление. Радремон, будучи дворянином, не мог допустить подобного.

— А ну убрал от нее лапы, мразь! — рявкнул маркиз, делая шаг вперед, но его остановили руки с перепонками между пальцев.

— Дар, ты с ума сошел! — грозно зашептал на ухо тип с осьминогом вместо головы. — Не лезь! Они тебе не по зубам.

Фор Корстед легко высвободился. Сказался новоприобретенный параметр силы, похоже несколько превышавший таковой у Осьминожки. Он сжал кулаки и хотел уже набросить на Сима, как тут его будто лошадь лягнула.

Радремон отлетел в сторону и распростерся на песке.

— Что-то ты слишком бодр для раненного. — прорычал орк, сверля маркиза недобрым взглядом. — Я приказал помыть товар, а не устраивать балаган! — рявкнул он, обернувшись к подчиненным.

— Босс тут это… — пролепетал Сим, делая шаг в сторону и открывая вид на полуобнаженную Мику.

Взгляд Бал’Луга вспыхнул подобно факелу в безлунную ночь, а на лицо скользнула злорадная улыбка выпятившая и без того торчавшие из нижней челюсти клыки.

Мгновенно забыв про фор Корстеда, орк подошел к девушке и, закинув ее себе на плечо, словно пушинку, поволок пленницу в кусты. С вполне очевидной целью.

Понимали ее работорговцы, почтенно расступившиеся перед лидером, понимал и Радремон, отчаянно сжимавший от бессилия кулаки. И уж конечно осознавала сама Мика.

Она даже не пыталась вырываться. Обреченный взгляд ее печальных глаз застыл на маркизе, проникая прямо ему в душу. Горькие слезы чертили дорожки по вновь побледневшим щекам, а до крови прокушенная губа алела полосой закатного солнца на искаженном болью лице.

Нет, Мика не просила о помощи. Она прекрасно знала, что некому вызволить ее из цепких лап зеленокожего громилы. И все же, этот взгляд…

Повинуясь внезапно возникшему в груди порыву, фор Корстед вскочил на ноги и хотел броситься за Орком, но его вновь остановили перепончатые руки.

— Дар, он же воин второго ранга! — бубнил Осьминожка. — Мы для него как мухи. Даже меньше. Оставь. Ничего не сделать.

— Отцепись. — бросил Радремон, сбрасывая с себя моллюска. — Я справлюсь.

Кровавая пелена застилала взгляд маркиза. Он уверенно двинулся вперед и не услышал, как за его спиной тип со щупальцами на лице практически беззвучно прошептал:

— Прости, Дар. — а следом закричал во все горло. — Эй, держите его! Он хочет сбежать! Этот раб опять хочет сбежать!

Фор Корстед резко обернулся, и тут же его тело захлестнула тугая петля веревки. Радремон дернулся, но его спеленала вторая. Он попытался было вырваться, вот только резкая боль в затылке выбила из глаз искры и заставила рухнуть на землю. А полные страдания отчаянные крики, доносившиеся из кустов, стали последним, что ухватило угасающее сознание.

Глава 6

Радремон очнулся резко. Рывком. Казалось только что он бросился на помощь Мике, а теперь сидит в клетке прикованный к полу ненавистной цепью. Но нет, было кое-что еще.

Предательство Осьминожки.

Хотя можно ли считать предателем существо, с которым знаком чуть меньше суток? Наверное нет. Но ведь с другой стороны моллюск знает его гораздо дольше.

Или не его?

От странных мыслей у маркиза разболелась голова. Тем более, что по ней недавно заехали чем-то твердым. Судя по статусу, у фор Корстеда не доставало всего четырех пунктов здоровья, но зато, отсчитывая последние секунды, присутствовало состояние легкой дезориентации. Впрочем, о ней Радремон догадался бы и без подсказок.

Вот только что на него нашло? С чего он вдруг решил рвануть на спасение едва знакомой девушки? Да еще и против врага, явно превосходившего его по силам. Раньше маркиз подобного за собой не замечал. Разве что по молодости, когда его отряд обнаружил сожженную гоблинами деревню, заваленную изуродованными трупами.

В тот раз недавно повышенный до офицерского чина фор Корстед в ярости приказал отряду преследовать неприятеля, хотя и понимал, что павших не вернуть, а число противников неизвестно. За жителей деревни удалось отомстить, но при этом пала половина доверенных Радремону людей. Пиррова победа.

И вновь воспоминание об былом отдалось необъяснимой тоской в груди маркиза. Отчего-то ему казалось, что ничего подобного на самом деле не происходило. Но как такое может быть, если он вот этими самыми руками зажимал рану на груди подчиненного, а потом закрывал тому глаза, оставив на лице след размазанной крови? Как такое возможно, если запах горелой плоти драл горло и еще долго потом ощущался на языке, искажая вкус пищи? Если из-за того случая фор Корстед на долгие двадцать лет посвятил себя военному делу?

А как же Луиза? Любимая жена и дражайшая спутница жизни. Ее волнистые волосы цвета спелой ржи, которые так приятно струятся по коже. Легкий запах лаванды ее духов, чарующая улыбка, одним своим видом способная подарить покой после тяжелого дня, нежные тонкие пальцы. Как же дети, чей звонкий смех неизменно наполняет весельем пустынные коридоры родового замка?

Радремон практически вживую почувствовал любящие объятия своей семьи и, в то же время, ощутил жалящую пустоту в той части души, где трепетно хранил самые дорогие сердцу чувства. Словно у него их безжалостно отняли. Или их никогда и не было?..

За размышлениями маркиз пропустил кормежку и продолжение движения небольшого каравана. Впрочем, стараниями одного мутного типа, его наверняка опять лишили пищи в наказание за попытку побега.

Тот как раз сидел напротив и бросал на фор Корстеда виноватые взгляды, уныло свесив щупальца. Мика же, находясь в следующем фургоне, безвольно лежала на полу, время от времени вздрагивая от неслышимых рыданий. Но ни одна девушка и не думала ей помочь. Все они втайне радовались, что постигшая бедняжку участь не выпала им, и надеялись быть купленными господином, о котором утром упоминал Бал’Луг. Может быть тот станет для них более милосердным хозяином.

День медленно угасал, даря