Шрифт:
Закладка:
ШАГИ ПЕРВЫЕ И ШАГИ ПОСЛЕДУЮЩИЕ
Пушки к бою едут задом.
Ради чего мы, педагоги, работаем? Иначе говоря, где он, критерий успешной воспитательной работы? Наша цель — помочь становлению людей, активных в утверждении добра и человечности. Энергичных людей много, однако для педагога требуется уточнение: во имя чего активен человек? Ведь может существовать и определять поведение активная заинтересованность в достижении эгоистических целей, даже антиобщественная активность стяжателя, карьериста, преступника...
В жизни не всегда легко обнаружить те или иные мотивы активности. Далеко не каждый день жизненные обстоятельства высвечивают побуждения человека. Подросток может быть отличником учебы, послушным ребенком, исполнительным по отношению ко взрослым, активистом в общественной работе. Но воспитатель не имеет права успокаиваться, пока для него неясен ответ: во имя чего послушание, отличная учеба, активность? Для педагогов-исследователей, которые начали изучать мотивы школьников, пионеров и комсомольцев из числа так называемого актива, оказалось неожиданным, что эгоистов, "людей для себя", выявилось среди них едва ли не больше, чем среди их "рядовых" одноклассников. Одни из этих активистов любят покомандовать, другим важна похвала учителя, третьим нужно выделиться на общем фоне... Психологически точное выявление ведущих мотивов — дело сложное. Должно быть, поэтому в практический критерий оценки нашей воспитательной работы пока что не входит процент воспитанных нами коллективистов, хотя воспитание коллективиста — главная задача любого нашего воспитывающего учреждения. Во всяком случае, именно так определили задачу советской педагогики В.И. Ленин и Н.К. Крупская. Мы же упорно стираем грань между воспитанием и обучением. Полагая, что знания решают всё, мы стараемся как можно больше сообщить молодежи. Существует даже весьма наивное, но очень распространенное мнение, что высокая компетентность специалистов есть главная гарантия благоденствия общества. Однако почему-то сторонники этого мнения не видят очевидного: любые знания — всего лишь средства достижения цели, которую носитель знаний считает для себя самой важной. Так что знания можно использовать в разных целях.
Понимание того, что воспитание — это гораздо более глубокое преобразование личности, нежели простое приобретение информации, обычно приходит к педагогу с опытом, если не впиталось в плоть и кровь еще со студенческой скамьи. Отдали и мы дань такому заблуждению.
Работая в 60-е гг. в североуральской школе-интернате, мы вполне искренне считали, что главная наша задача — просветить ребят, т.е. сообщить им как можно больше нового, раскрыть для них неизвестное. Жизнь тайги, подземных дворцов-пещер, старинных штолен времен Демидова, походную романтику с кострами, военными играми. Будь мы оба постарше и поопытнее, возможно, дело и ограничилось бы более или менее увлекательными "внеклассными мероприятиями". Но, включившись в нами же предложенные занятия, мы сами увлеклись ими и, еще не осознавая, начали строить вместе с ребятами нашу общую жизнь-деятельность — как раз то единственное, без чего невозможно создать коллектив, а следовательно, воспитать коллективистов.
Увлечь ребят интересными делами нам было легко. Во-первых, мы как руководители неплохо знали те виды деятельности, те ее "объекты" и "предметы", которые предложили ребятам. Во-вторых, были для этого и условия, и возможности. В самом центре городка под старинной церковью находилась пещера длиной более полукилометра, с многометровыми залами, переходами и перелазами, обросшая за столетия несколькими отличными легендами и вдобавок скрывающая в себе залежи ископаемых звериных костей. Главное же, она была относительно безопасна и близка. Последнее обстоятельство и определило выбор. В течение целого года юные спелеологи делали подземные съемки, зарисовки, фотографии, потом, связавшись со специалистами, и археологические раскопки. Логическим продолжением обследования первой пещеры стали походы и экспедиции по окрестным лесам в поисках новых подземных загадок. Так, нам удалось открыть и описать труднодоступную пещеру у озера Светлого, в районе старинного села Всеволодо-Благодатское. Другой находкой оказалась древняя, демидовских времен, шахта с вбитыми в стены железными клиньями, где зимой образовывался чудесный хрустальный грот, потому что стены подземного зала покрывались толстым слоем искрящегося инея, а с пола и с потолка тянулись навстречу друг другу ледяные сосульки сталагмиты и сталактиты.
Позже один из нас стал военным руководителем школы и получил в свое распоряжение кабинет с двумя десятками учебных винтовок. Начались походы с ночными маршами, тревогами, засадами, караулами и атаками на крутые заснеженные склоны. Со временем возник даже "кружок разведчиков", выходивший на свои занятия обыкновенно близко к полуночи, когда под лыжами скрипел снег, а на стволах учебных винтовок дробился отраженный свет луны.
В отличие от воспитателей, видящих в военно-патриотическом, как это принято говорить, воспитании прежде всего соревновательность и азарт борьбы, мы считали главной своей задачей сплотить детей, научить их самоорганизации, упорству в достижении общей цели. Опыт приходил постепенно. Летом 1962 г. наша туристская группа старшеклассников совершила 300-километровый кольцевой поход по уральским лесам, во время которого мы собирали в старинных шахтах горный хрусталь, высматривали лосей на затерянных в тайге болотах, снимали браконьерские петли и собирали прошлогоднюю бруснику, сохранившуюся с осени в невиданно крупном ягеле, как яблоки в стружках. А главное, мы не только постигали секреты таежной жизни уральских промысловых охотников, начинали понимать и любить лес, но и учились дружбе. Все североуральские школьные туристские группы в то лето сошли со своих маршрутов из-за крайне тяжелых погодных условий. Нашим ребятам даже в голову не пришло такое, хотя месяц мы путешествовали по глухим ненаселенным местам, прокладывая путь по азимуту.
Сплотившаяся за время похода группа, состоявшая из 11 девочек и 4 мальчиков 8-9 классов и нас, двух учителей, собралась после возвращения в город на "откровенный разговор" по образцу альпинистов, и тогда мы впервые увидели педагогическую мощь этого средства, использованного в правильно выбранный момент. На этом сборе мы предложили говорить о нас, взрослых, так же откровенно, как и о любом члене группы, и услышали от ребят очень полезные для себя вещи.
Логика развития коллективной деятельности, как это и должно быть, подчинила себе и воспитателей, и воспитуемых. С какого-то момента нас уже не устраивала просто интересная жизнь для себя, и мы активно искали общественно полезные дела, которые были бы нужны не только ближайшему окружению — школе, но и другим, "чужим" людям. Так, стали выезжать по заданию лесхоза на таежные вырубки для посадки леса. Возникла идея создать на базе школьного исторического музея городской, и все всерьез занялись краеведением. В этом мы тоже оказались для ребят руководителями, так как оба были учениками старейших советских краеведов — московского учителя Михаила Михайловича Шмелева и
