сделали вид, что поверили, будто Платон в данном случае выразил общее мнение. В результате с их помощью в XVIII веке зародился миф о «белоснежной Греции» – я использую здесь название прекрасной книги Филиппа Жоке27, миф, который вплоть до недавнего времени вводил в заблуждение и специалистов, и широкую публику. Но нет, Древняя Греция не была ни белоснежной, ни монохромной, она переливалась разными цветами. И в доклассические эпохи, и во времена Перикла, и в эпоху эллинизма греки любили яркие краски и покрывали ими стены, колонны, внутренние помещения храмов, статуи. Белоснежная Греция – неверный образ, так же как, впрочем, и образ сурового Рима, поражающего скудостью красок.

В наши дни археологи, опираясь на новейшие, все более и более совершенные технические средства, сумели обосновать предположения, которые с начала XIX века выдвигали некоторые молодые исследователи: здания храмов, лепные фризы, скульптуры – все это было покрыто росписями и/или позолотой. Во время путешествий в Грецию они повсюду находили фрагменты со следами полихромных росписей и писали об этом в отчетах, которые отправляли маститым ученым, заседавшим в академиях Парижа, Лондона, Берлина и других городов. Но те им не поверили: новые данные, хоть и собранные in situ, не укладывались в сложившийся стереотип28. И наука продолжала распространять привычный образ Древней Греции, строгой и белоснежной, отвергающей варварское пристрастие к режущей глаз пестроте, которая в такой моде на Востоке. Этот ложный образ благополучно дожил до наших дней: мы видим его на открытках, в буклетах турагентств и даже в музеях – все руины белые, Парфенон, этот символ Древней Греции, тоже белый, все статуи и мраморные обломки были отчищены и, утратив свои краски, сейчас сверкают незапятнанной белизной в сиянии греческого лета, которое кажется вечным. Этот образ продолжает жить также и на театральной сцене, в кино, в литературе и в комиксах. Он пришел из таких далеких времен и так долго грелся в лучах славы, что нам, похоже, не избавиться от него никогда.

А ведь он не имеет ничего общего с реальностью, которую мы сегодня открываем для себя благодаря трудам историков и археологов29. Из них мы узнаём, что в храмах и общественных зданиях Древней Греции все было покрыто многоцветными росписями, и элементы архитектуры, и статуи. Более того: теперь нам известно, что работа живописца, как правило, оплачивалась лучше, чем работа скульптора и даже архитектора. Расписывая фризы, фронтоны и статуи, эти мастера доводили художественный замысел до завершения: под их кистью боги, герои и другие персонажи обретали жизнь. А в архитектуре искусно наложенные яркие мазки выгодно подчеркивали оси и плоскости, вызывали ощущение ритма и движения, разделяли целое на части с помощью игры цвета, создавая ассоциации, противопоставления, эффект эха или перекрещивания. Иногда, в частности, на статуях богов, к обычным краскам добавляли золото. Самые великолепные изваяния делались из массивного золота, или из золота и слоновой кости, порой из серебра. Некоторые покрывали сусальным золотом. Были и не такие дорогостоящие скульптуры, из золоченой бронзы. Мир греческих богов был царством света, сияющим, блистающим, роскошным. Ничто не могло быть слишком прекрасным для убранства храмов, поэтому на поддержание росписей в надлежащем состоянии, подновление красок или покрытий из драгоценных металлов регулярно расходовались громадные суммы. Эти средства рассматривались как жертва богам, иногда они взимались в виде налога, и распределением их занимались должностные лица, ответственные за отправление культа30. Если красочный покров на белом камне осыпался, выцветал или тускнел под слоем грязи, это воспринималось как незавершенность, небрежение, беспорядок или даже уродство. Напротив, полихромия не только, по общему мнению, радовала глаз, но и олицетворяла норму, порядок и разумное правление в городе. А еще – отказ от белизны с ее неполнотой или незавершенностью, но, с другой стороны, и от чрезмерной, кричащей пестроты, которую так любят соседи-варвары – персы, мидяне, фракийцы, галаты (народность кельтского происхождения, живущая в Малой Азии), не говоря уже о племенах, которые обитают в далекой экзотической Азии и одеваются в ткани диковинных, не сочетающихся друг с другом цветов. В представлении греков полихромия и пестрота – совершенно разные вещи. Первая – стройная, гармоничная, сравнимая с музыкой. Вторая – нестройная, разнузданная, оскорбляющая взор и разумение31.

Столь же существенное различие в Древней Греции проводят между двумя оттенками белого, и Платон не совсем не прав, когда, говоря об одежде, утверждает, что натуральный цвет льняных тканей приятнее, чем все оттенки, которые им придают ухищрения красильщиков. Ведь есть два белых цвета: один чистый, ровный, сияющий (leukos); другой – тусклый, грязно-белый, почти серый (polios peras, tholeros). Первый излучает мудрость и достоинство; второй наводит на мысли о скверне, о болезни, даже о смерти. Впрочем, это справедливо только по отношению к тканям и к одежде, но не по отношению к камню стен, фронтонов, колонн или статуй. Хороший вкус, незыблемый порядок требуют, чтобы они были позолочены или расписаны яркими, разнообразными красками.

Недавние сенсационные открытия археологов в Македонии и в районе Салоник (гробницы, храмы, дворцы) окончательно похоронили идею о скудости древнегреческой палитры, которая будто бы сводилась всего к нескольким цветам. Жилые покои, ложа, стелы, троны, обстановка царского дворца, но также стены и фасады, украшенные длинными фризами с барельефами на мифологические сюжеты, – все это, камень, мрамор и металл, было покрыто росписями. За последние три или четыре десятилетия находки археологов заставили нас пересмотреть привычные представления о живописи в Древней Греции32. Мы узнали, что палитра тогдашних живописцев отнюдь не ограничивалась четырьмя цветами (белый, красный, черный, желтый), как утверждают Плиний, а вслед за ним и другие историки: в ней насчитывалось до одиннадцати различных тонов, которые еще и дробились на оттенки и оттенки оттенков благодаря смешению красок, а также их наложению слоями, подобно глазури. Белый не доминировал, он был просто одним из цветов.

Однако версия «белоснежной Греции» появилась достаточно рано: первыми ее выдвинули римляне, чей интерес к греческой культуре и искусству начиная с I века до нашей эры неуклонно возрастал. В частности, они изготовили множество копий греческих скульптур, чаще всего из белого мрамора, но при этом не потрудились воспроизвести полихромную роспись, покрывавшую оригиналы33. Именно эти беломраморные римские копии по преимуществу и дошли до нас, а не их оригиналы из камня, бронзы или слоновой кости. В Италии, начиная с XV века, римские копии греческих статуй превратились в предмет коллекционирования, и теперь уже их стали копировать. А в современную эпоху, глядя на все эти копии и копии копий,