— Не надо?

Кинн не осознавала, что это уже не был голос в ее голове. Она подняла глаза и поперхнулась собственным воплем.

Напротив нее стоял Йелта. Покрытий кровью с головы до ног, безжалостно исполосованный кухонным ножом, с закатившимися зрачками и отвисшей челюстью, с края которой капала кровавая слюна. Он протягивал к ней когтистую руку то ли в желании погладить, то ли оторвать голову. Кинн всхлипнула — ни на что другое сил уже не хватало.

— Простите! — выдохнула она, захлебываясь слезами. — Пожалуйста, простите! Мои родители бросили меня, когда я еще была маленькой, а бабушка, которая воспитывала, умерла. Это она рассказала мне о лейрах! Она подарила мне это, — Кинн показала оберег — кусочек серебристого металла, похожий на те монеты, которыми платил ей Йелта. — Бабушка сказала, что в час нужды я смогу обратиться к такому, как вы за помощью. Я не хотела никому причинять зла. Я просто хотела доказать, что могу стать достойной.

Лейр, который своей недоступной для понимания Кинн, но вполне очевидной магией пробудил старого ящера от вечного сна, проявил столько милосердия, сколько своим жертвам выдала она сама.

— Достоинство нельзя заработать чужой смертью. Странно, что ты этого не поняла. — Он благоразумно отвернулся до того, как ящер сомкнул челюсти на тонкой шейке Кинн.