— Это к Эльвире Павловне. — Он мигом переадресовал меня к своей помощнице, похожей на снежную королеву.

Та, однако, выслушала мои вопросы благосклонно. Я попросила узнать, что стало с фирмой моего отца. Ведь, судя по всему, ее хозяйкой была я.

Эльвира мигом нашла в компьютере все сведения. Оказалось, фирма была продана новой хозяйкой, то есть мною, через полгода после того, как я вступила в права наследства.

Про машину я не стала и спрашивать, а загородный дом тоже был продан через два года после смерти отца. Что там еще? Деньги? Но нужно идти в банк, хотя, может, мама и на них лапу наложила?

— Мы закончили? — деликатно напомнила о себе Эльвира Павловна.

— Почти.

И я обратилась к ней с последней просьбой: найти фирму «Шарита», где, по словам Пчелкиной, трудился мамин… теперь я даже не могла назвать его хахалем, скажем так, мамина большая и единственная любовь господин Подушкин (чтоб его черти взяли). Могла бы я найти все сама, но у Эльвиры Павловны получилось быстрее.

Как я и предполагала, фирмочка эта находилась неподалеку от торгового центра, где я видела маму с ним в кафе.

На часах было половина пятого, и что-то мне подсказывало, что этот Подушкин не из тех, кто задерживается на работе, так что следовало спешить, чтобы застать его на месте.

Скажу сразу: зачем я так хотела его увидеть, я и сама не знала. Просто хотелось понять, что такого нашла в нем мама, что решилась ограбить собственную дочь. И себя, кстати, тоже, поскольку не допускала же она мысли, что я выгоню ее из квартиры, из загородного дома, лишу машины и вообще средств к существованию?

Теперь, после того как в руках у меня побывал крест императора Павла, я стала гораздо лучше разбираться в людях. И уразумела наконец, отчего мама все время твердила, что я неловкая, неуклюжая, что мне лучше держаться в тени, в сторонке от шумных компаний, не ходить на тусовки.

Я с детства плохо сходилась с людьми, а мама сделала все, чтобы так было и во взрослом состоянии. Она безумно боялась, что я встречу кого-нибудь, заведу парня и увлекусь настолько, что захочу жить отдельно, а может быть, и замуж выйду. И тогда обязательно раскроется, что она действовала за моей спиной и потратила много денег. Моих денег. А возможно, не много, а все…

Фирма «Шарита» располагалась в небольшом бизнес-центре, где было несколько таких же мелких фирм. Не было на входе никаких пропусков, и охраны тоже не было. Я поднялась на третий этаж и нашла нужную дверь.

— А он только что ушел, — ответила на мой вопрос ближайшая к двери сотрудница. — А вы по какому вопросу?

— По личному, — улыбнулась я, — а что?

— Ах по личному… — в свою очередь, заулыбалась сотрудница, — тогда я скажу вам, где его можно найти. Знаете торговый центр тут рядом?

— Конечно!

Оказалось, что на этот раз Вадик Подушкин встречается с мамой не в кафе, а в ресторане, который находится там же, на первом этаже. Чудненько, застану их тепленькими, там и поговорим, не отвертятся.

Тут я заметила, как переглянулись сотрудницы фирмы. Очевидно, Вадик Подушкин не пользовался у них любовью и авторитетом, и они решили ему подгадить. Приняли меня за его любовницу и решили столкнуть нас лбами. Что ж, они недалеки от истины.

И я отправилась в ресторан.

Надо сказать, что ресторанчик-то оказался так себе — небольшой, кухня не то узбекская, не то грузинская. Но мне было не до кухни. Я заглянула в дверь, малость растерявшись, потому что понятия не имела, что буду делать, если увижу сейчас маму с этим… не хочу употреблять непечатное слово, но как можно назвать человека, который берет у женщины деньги, да еще и обманывает ее?

Однако мои опасения оказались напрасны. Этот тип, этот герой-любовник был в ресторане вовсе не с моей мамой. И не с женой, тут уж все было ясно. Эта девица — блондинка с круглыми глазами, неестественно пухлыми губами и неестественно высоким бюстом — никак не могла быть женой. Захотелось привести фразу из старого фильма прошлого века: «Такой фасон губ уже никто не носит! И бюст тоже».

То есть если вы понимаете, что я хочу сказать, то девица была далеко не лучшего качества. Но Подушкину и этого много, с его-то пузом и плешью, а она все-таки вон какая молодая да гладкая. Так что я спокойно вошла в зал и села недалеко от парочки. Да там зал небольшой был, далеко и не сядешь при всем желании.

Страсти были в полном разгаре. Вадик держал девицу за руку и что-то нежно нашептывал ей в ушко, а она морщилась и надувала и без того пухлые губы.

— Ну ты же обещал… — тянула она, — ты говорил, что мы обязательно полетим на море… ты говорил, что уже билеты купил…

Тут я заметила в дверях очень знакомую фигуру. Это была моя мама — в темных очках и в платке, скрывающем волосы. Еще на ней был какой-то брючный костюм — не знаю, откуда она его выкопала, у Валентины, что ли, позаимствовала. Я-то ее узнала сразу, все же родная мама, а Вадик сидел спиной к двери. Хотя он такой дундук, что может и не узнать человека, с которым сорок лет знаком.

На всякий случай я прикрылась книжечкой меню, и тут подошел официант. Здоровый такой парень, плечистый. Это плохо; судя по всему, мама сейчас устроит настоящий скандал, а если у них тут все официанты такие? Побьют запросто. Не то чтобы мне было жалко Подушкина, но придется вступиться за маму, так и мне достанется. И ходи потом с побитой физиономией.

Я не глядя ткнула пальцем в какую-то строчку, парень ушел. Мама тоже больше не маячила в дверях, видно сообразила, что тут скандалить не с руки.

— Ну, Вадик… — девица за соседним столиком поморщилась и отвела руку этого козла, который возомнил себя плейбоем и прожигателем жизни за наш с мамой счет.

И тут я увидела такое, что не поверила своим глазам! На руке у девицы было мамино кольцо с бриллиантом! Не спрашивайте, как я его узнала, да я видела его столько лет, с самого детства, это был подарок отца на свадьбу. Довольно крупный бриллиант, вокруг мелкие сколочки изящным рисунком… Еще бы мне его не узнать! И вот это самое кольцо было надето на палец этой