областной аппарат, с середины декабря лежал с хроническим бронхитом в пульмонологическом отделении медсанчасти. У него, помнится, и раньше были проблемы с легкими, а тут скрутило так, что стационара избежать не удалось.

В сентябре прошлого года Коваленко обратился к Маштакову с просьбой неслужебного характера. Требовалось скрытно записать на видео одну бандитскую встречу. То, что зампрокурора решил заняться несвойственной ему работой, Миху, конечно, удивило, но он тогда отнёс это к чудачествам Коваленко, любящего поиграть в шпионов. Отказаться от сделанного предложения Маштаков не смог, так как в то время в отношении него проводилась проверка по сбежавшему из здания УВД убийце Фадееву, а заместитель прокурора напрямую влиял на ее результаты. Контролируемая встреча происходила в так называемом «поселке нищих», отстроенном на окружной дороге.

Особняк, похожий на средневековый рыцарский замок, принадлежал гендиректору ООО «Наяда ЛТД» Катаеву. Миха наблюдал и вел видеозапись из окна второго этажа недостроенного коттеджа, расположенного по соседству. В гости к Катку с перерывом в пять минут прибыли местный авторитет Клыч и местный прокурор Трель. Задокументировать на видео удалось только сцену встречи во дворе, но и из этих пяти минут явствовало, что носила она весьма неформальный характер: шутки, улыбки, объятия, рукопожатия. Лица всех перечисленных персон удалось запечатлеть крупным планом, равно как и госномера их иномарок. Присутствовал на мероприятии и Олежка Рожнов, правая рука Катка, этот был на подхвате у больших мужиков. Видеокассету с записью Маштаков на следующий день передал Коваленко со словами: «Если со мной что-то случится, у вас, Виктор Петрович, будет хорошая версия». Как распорядился зампрокурора компроматом, Миха не ведал, такого условия не оговаривалось изначально. Непосредственному начальству Маштаков о своей самодеятельности не доложил.

Вскоре Рожнов совершил вымогательство, было возбуждено дело, следователь Самандаров, специализирующийся на делах об оргпреступности, тормознул его по «сотке»[104], однако Рога освободили из камеры по письменному указанию межрайпрокурора Треля. Потом настырные рубоповцы доказали, что Рог в ходе следствия оказывает давление на потерпевшего, вменили ему ещё две статьи и доставили в прокуратуру на арест. Трель уклонился от рассмотрения постановления следователя, санкцию дал его заместитель Коваленко. Но Рожнов просидел недолго, суд удовлетворил жалобу на избранную меру пресечения, заменив заключение под стражу на денежный залог. Прокуратура опротестовывать решение судьи в кассационном порядке не стала, хотя по ведомственному приказу обязана была. События эти, поистине беспрецедентные, бурно обсуждались в милицейских и прокурорских кругах. Немного погодя Трель наехал на своего строптивого заместителя, подставив его под дисциплинарное наказание и, по всей видимости, склонив к написанию рапорта о переводе.

Маштакова удивляло, что, имея на руках такой сильный козырь как видеозапись, на которой око государево неформально общается с лидерами ОПГ, Коваленко сдался без боя. Миха допускал, что существовали какие-то иные, неизвестные ему обстоятельства, не позволившие Виктору Петровичу пустить компромат в ход.

Но теперь, когда ушло в суд уголовное дело по обвинению Андрейки Рязанцева, судьбу которого ломал через колено тот же Трель, Маштаков счел необходимым поговорить с заместителем прокурора относительно видеокассеты. В конце концов, Миха тоже немало рисковал, вписавшись в авантюру с наблюдением за домом Катаева.

Навещать Коваленко в больнице было не совсем удобным, но любой другой вариант приводил к затяжке во времени. Выключив компьютер, свет и обогреватель, Маштаков закрыл кабинет и спустился в дежурку. Узнав там, что в ближайшее время в сторону медсанчасти оказии не ожидается, он быстрым шагом двинул к троллейбусной остановке.

К вечеру похолодало, резкий северный ветер посвистывал недружелюбно, гнал белесую поземку, завьюживал, порывисто толкал в спину, хорошо еще, что попутный выдался. На очищенном от снега прямоугольном подиуме остановки в неоновом пятне света, падавшем от фонаря, пританцовывала, стуча одним сапожком об другой, тоненькая девушка в короткой желтой куртке с капюшоном. Она обернулась на приближавшееся к остановке похрустывание шагов по заснеженному тротуару, потерла варежкой щеку и улыбнулась. Это была дознаватель Олеся Семёркина.

— Здравствуйте, Михаил Николаевич, — сказала она приветливо.

— Приветствую, — ответил Маштаков, с удивлением отмечая приязненный тон девушки, а также то, что она запомнила его имя и отчество.

— Как дела? — спросил он, чтобы не молчать.

Семёркина пожала плечиками:

— По-разному. Сегодня вот материал по нашему с вами Деду Морозу в прокуратуру отправила.

— Понял, буду там его ловить.

— Деда Мороза? — по наивной интонации девушки Миха не сумел определить, шутит она или спрашивает серьезно.

— Материал, конечно.

— А с Дедом Морозом глухо? Никого похожего не установили?

— Нет, — у Маштакова отсутствовало желание развивать тему, по этому сообщению он после новогодних праздников не работал.

С учетом того, что пострадавшая написала заявление об отсутствии претензий к напавшему на нее мужчине, смысла заниматься материалом не имелось. Зачем работать на корзину? Все равно прокурорский следователь вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Правда, до настоящего времени встречное заявление лежало в левом ящике Михиного стола, он специально не приобщил его к материалу, чтобы не потерялось, намереваясь вручить в руки конкретному следаку.

«Кстати я эту Олесю встретил, — подумалось Маштакову. — Завтра надо обязательно заяву в прокуратуру закинуть, а то они сгоряча возбудятся, а нам потом расхлебывать».

— Хожу вот теперь и трясусь, вдруг какой дурак нападет, — сообщила Семёркина.

— Наш, похоже, только раз в год активизируется, — неубедительно успокоил девушку Миха.

Чувствуя непонятную неловкость, он шагнул на проезжую часть дороги, вглядываясь в конец улицы. Привычного громоздкого контура кабины троллейбуса на горизонте не виднелось.

— Не едет?

— Скоро будет, — Маштаков рукой указал на подрагивавшие провода троллейбусной линии.

Такой способ приближения рогатого общественного транспорта он освоил еще в школьные годы.

— Ой, а мне Марина Сергеевна столько про вас рассказала, — в голосе Семеркиной не скрывалось восхищение. — А вы правда раньше в прокуратуре работали?

— Пра-авда, — Миха ответил на нелюбимый им вопрос односложно.

Обычно следующим следовал: «А почему вы в милицию перешли?»

На это Маштаков отвечал с многозначительной задумчивостью: «Видишь ли, Юра…» Смотревшие многосерийный телефильм «Адъютант его превосходительства», жутко популярный в семидесятые годы, понимающе улыбались на этот предельно конкретный ответ. Но таковых было меньшинство. Реакция остальных напрямую зависела от коэффициента деликатности интервьюера.

Сейчас от возможных расспросов выручило приближение к остановке троллейбуса второго маршрута. Войдя в заднюю дверь, Маштаков и Семёркина предъявили кондуктору удостоверения и встали в угол у поручня. Даже на каблуках дознавательница оказалась Михе с его неправофланговыми ста семьюдесятью пятью сантиметрами лишь по плечо. Они стояли почти лицом к лицу. Цитрусовый аромат духов девушки терялся в никотиновой горечи, пропитавшей её одежду и волосы. Вошедшие на следующей остановке пассажиры потеснили их, Олеся приблизилась к Маштакову, слегка соприкасаясь теперь