торчавшие из воды груды поклажи, или на валявшиеся повсюду трупы вьючных животных. Сам Ганнибал ехал на последнем оставшемся слоне – единственном, которому удалось пережить зиму. С весны у него болели глаза. Лечиться не было ни места, ни времени, и он ослеп на один глаз.

Потеряв множество людей и животных, Ганнибал выбрался, наконец, из болот и разбил лагерь на первом сухом месте; через заранее высланных разведчиков он уже знал, что римское войско стоит под стенами Арретия, и начал подробно осведомляться о нраве и замыслах консула, о свойствах этой местности, ее дорогах, возможностях иметь продовольствие и вообще обо всем, что следовало знать. Вскоре ему удалось выяснить, что консул Фламиний человек дерзкий, опрометчивый и безрассудный. Сенат, законы, да и сами боги были ему нипочем. Чтобы вызвать его на сражение Ганнибал стал разорять область между городом Кортоной и Тразименским озером. Он не сомневался, что Фламиний загорится гневом и кинется мстить за обиды союзников. Так оно и случилось. Фламиний Фламиний узнал, что Ганнибал находиться уже у него в тылу, и спешно начал преследование. Вскоре он добрался до Тразименского озера и оказался в месте, будто специально созданном для засады. Озеро подходило здесь к самой подошве Кортонских гор. Между горами и озером проходила очень узкая дорога. Дальше открывалось поле пошире, а там уже вставали холмы. Ганнибал разбил в широкой части ущелья свой лагерь, но остался в нем только с африканцами и с испанцами; балеарцев и прочих легковооруженных солдат он повел в обход за горами; всадников поместил у самого входа в ущелье, скрыв их за холмами.

Фламиний подошел к озеру на закате солнца. На следующий день, едва рассвело, без предварительной разведки он прошел через теснину, и лишь когда войско стало разворачиваться на равнине, увидел перед собой врага, стоявшего напротив; засаду с тыла и сверху он не заметил. Все вышло так, как и рассчитывал Ганнибал. Римляне, стесненные горами и озером, были окружены вражеским войском. Когда был подан сигнал, карфагеняне обрушились на них со всех окружающих холмов. Бой начался сразу во многих местах, раньше, чем солдаты успели, как следует, построиться, вооружиться и выхватить мечи.

Консул был потрясен общим смятением, но держался бесстрашно. Он восстановил, насколько это допускали время и место, расстроенные ряды воинов, оборачивавшихся на всякий крик, и обратился к тем, кто мог подойти и его услышать, с приказом стойко сражаться. Впрочем, бежать и спасаться все равно было некуда: справа и слева тянулись горы и озеро, спереди и сзади надвигался вражеский строй. Римляне дрались почти три часа. Особенно жестокий бой шел вокруг консула. С ним были лучшие воины, и он бесстрашно устремлялся туда, где его солдатам приходилось туго. Наконец Фламиний пал, пронзенный копьем одного из галлов, сражавшихся на стороне карфагенян. После этого началось повальное бегство: ни озеро, ни горы не были препятствием для потерявших от страха голову; люди, словно ослепнув, неслись по крутизнам и обрывам и стремглав скатывались вниз друг на друга вместе с оружием. Некоторых безрассудный страх толкнул искать спасения вплавь; но плыть надо было долго, люди падали духом, их поглощала пучина, или, зря истомившись, они с трудом возвращались на отмели, где их избивала вражеская конница. Шесть тысяч римлян из передового отряда сумели прорваться через вражеский строй и вышли из ущелья. Всю ночь они старались ускользнуть от вражеской конницы, однако на следующий день сдались на честное слово карфагенскому полководцу Магарбалу.

15 тысяч римлян было убито в бою; 10 тысяч, рассеявшись по всей Этрурии, разными дорогами добрались до Рима. Ганнибал потерял две с половиной тысячи. Он отпустил без выкупа римских союзников-латинов, а римлян велел заковать.

9) Диктатура Квинта Фабия Максима

Потерпев в войне с Ганнибалом три сокрушительных поражения, римляне решили прибегнуть к средству, которое уже давно не применяли, так как в том не было нужды: назначить диктатора. По закону это мог сделать только консул Сервилий, но послать к нему гонца с письмом через всю Италию, занятую карфагенскими войсками, было затруднительно. Поэтому – случай дотоле небывалый – диктатор Квинт Фабий Максим был избран народом. (К этому времени Квинту Фабию было около 63 лет; в 233 и 228 гг. до Р. Х. он избирался консулом, в 230 – цензором). Начальником конницы стал Марк Минуций Руф (консул 221 г. до Р.Х.).

Было постановлено: передать диктатору войско от консула Гнея Сервилия – пусть он наберет из граждан и союзников столько людей в пехоту и конницу, сколько сочтет нужным, и вообще пусть действует, как считает нужным для блага государства. Другим указом было предложено всем жителям неукрепленных городов и местечек, не имеющих стен, переселиться в места безопасные, но прежде на пути Ганнибала сжечь свои усадьбы и уничтожить весь урожай.

В Риме набрали великое множество людей; приводили к присяге даже отпущенников призывного возраста, имевших детей. Тех, кому было меньше тридцати пяти лет, посадили на корабли, остальных оставили охранять город.

Между тем Ганнибал дошел прямым путем через Умбрию до Сполетия. Опустошив окрестности, он осадил этот город, но был отброшен с большими потерями. Прикинув, во что обошлась неудачная попытка взять небольшой городок и какая твердыня по сравнению с ним Рим, он повернул в Пиценскую область, изобиловавшую всеми плодами земными и богатую разнообразной добычей, на которую жадно кидались его обнищавшие воины. Ганнибал стоял там лагерем несколько дней, пока солдаты набирались сил после зимних походов по болотам и после битвы, по исходу удачной, но трудной и утомительной. Когда карфагеняне достаточно отдохнули, Ганнибал двинулся дальше. Он опустошил область претутиев, Адриатическое побережье, земли марсов, марруцинов, пелигнов, и ближайший округ Апулии – окрестности Арп и Луцерии.

Диктатор, приняв консульское войско, пришел через Сабинскую область к Тибуру, оттуда двинулся к Пренесте и окольными дорогами вышел на Латинскую. Очень внимательно разобравшись во всех перепутьях, он направился к неприятелю, нигде не полагаясь на судьбу, разве что при крайней необходимости. В тот же день, как он близ Арпина стал лагерем в виду врага, Ганнибал немедленно вывел войско в боевом порядке, предлагая сражение, но в римском лагере все было спокойно и безмятежно, и он вернулся к себе, ворча, что прославленный Марсов дух у римлян угас и что война окончена. В глубине души, однако, он был встревожен, так как понял: ему предстоит иметь дело с полководцем, который не чета Фламинию или Семпронию. Еще не зная, сколь тот упорен, Ганнибал попытался вывести Фабия из себя: часто переходил с лагерем с места