Ксав въехал на парковочное место задним ходом, чтобы нам было хорошо видно воду, взял несколько одеял и подушек с заднего сиденья и сказал:

– Ты идешь, Харпер?

Мы уже больше часа лежим в кузове грузовика Ксавье с открытой задней дверью, смотрим в небо, смеемся и обсуждаем все, кроме важных вопросов.

Мы не говорили о признаниях или о моей репутации, которую вываляли в грязи.

Мы просто болтаем на кровати из одеял, жуя трехнедельные Jolly Ranchers[17], которые у Ксава завалялись в машине. Притворяясь, что охота на Зака и Лав не находится в самом разгаре, а вся школа не пытается нас поймать.

– Гребаные облака, – пыхтит Ксавье, когда море звезд над нашими головами исчезает за толстым слоем тумана.

– Не проверил погоду на сегодня, да? – поддразниваю я.

С дьявольской ухмылкой на губах Ксав поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и одним вопросом заставляет мою кожу гореть:

– Ты серьезно думаешь, что я был способен думать о погоде после того, как трахал тебя пальцами у стены?

Мои щеки нагреваются до невообразимой температуры.

– Итак… Дьюк, да? – Я откашливаюсь, моя внезапная смена темы только подпитывает сексуальную ухмылку на его лице. – Я полагаю, что баскетбольная стипендия – мечта всей твоей жизни?

– Еще бы, – он снова обращает свое внимание на небо. – Мы с папой говорили об этом с тех пор, как мне исполнилось пять. Не могу представить, чтобы я занимался чем-то другим.

– Я этому завидую, – признаюсь я. – Тому, что у тебя есть цель, страсть. Хотела бы я иметь что-то подобное.

– Ты ждешь, что я поверю, будто девушка, которая знает все, не имеет представления, что делать с остальной частью своей жизни? – насмехается Ксав.

– Я серьезно, – я пихаю его локтем. – У меня никогда не было возможности понять, в чем моя фишка, понимаешь? – Мои глаза расширяются. – О боже, а что, если у меня ее нет?

Ксав смеется глубоким смехом, от которого у меня сбивается пульс.

– У всех есть какая-то фишка, Харпер, – он смотрит на меня сквозь темноту. – Просто некоторым из нас требуется больше времени, чтобы найти ее.

Я киваю, на моих губах появляется робкая улыбка.

Я очень хочу верить ему.

– А что насчет тебя? – Ксавье возобновляет разговор. – Что там с твоей стипендией? Я видел твой дом, Ви. Твои близкие явно неплохо устроились.

– Это их деньги, не мои, – я пожимаю плечами. – С того дня, как мы узнали, что моя сестра умеет петь, я поняла: мне придется самой о себе позаботиться.

– Эшли, да? – спрашивает Ксавье.

Я выгибаю бровь, задаваясь вопросом, откуда он знает имя моей сестры. Ксавье даже никогда не виделся с Эшли. Она никогда не присутствовала на наших детских встречах – была слишком занята тем, что выслушивала крики преподавателей по пению.

Ксав никогда не видел и моего отца.

Кертис Д’Амур содрал бы с себя кожу, но не стал бы посещать «воскресные бранчи». Он всегда оставался дома, чтобы тренироваться к своей следующей гонке.

Ксавье быстро улавливает суть моего недоумения.

Он ухмыляется.

– Я расспрашивал о тебе. Засуди меня.

Мой желудок трепещет.

– Правда? – хихикаю я. – Кого ты спрашивал?

– Тео, – усмехается он. – Огромная ошибка, между прочим. Он просто не мог заткнуться, рассказывая о твоей сестре.

Я улыбаюсь и сжимаюсь одновременно, вспоминая, как Эш и Тео пожирают друг друга в ванной Финна. Понятия не имею, что я чувствую по поводу этих двоих, хотя это не имеет значения.

Даже если бы между ними и правда произошло что-то еще, это никогда не станет чем-то большим, нежели физическая близость. Эшли ни за что не подпустит Тео достаточно близко, чтобы между ними появилось что-то настоящее. Особенно сейчас, когда она так близка к тому, чтобы уехать из города со своим менеджером Робом и покорить музыкальную индустрию.

– Она такая, – киваю я.

– Не хочу быть слишком прямолинейным, но… разве весь смысл иметь знаменитую сестру не в том, что тебе не нужно беспокоиться о деньгах?

Я фыркаю от смеха.

Он точно не знает Эстер Харпер.

– В нормальной семье, возможно. Моя мама считает, что мне нет смысла устраиваться на работу. Если бы это зависело от нее, я бы до конца жизни оставалась девочкой на побегушках у Эшли.

Ксавье морщится.

– Я так понимаю, что эта стипендия – твой билет на свободу?

– Динь, динь, динь! – подтверждаю я, и он смеется.

Некоторое время мы снова молчим, глядя на небо и миллионы звезд, скрытых плотными облаками. Если бы не несколько фонарных столбов, освещающих местность, мы бы ни хрена не смогли разглядеть. Я чувствую себя спокойно. Умиротворенно. Пока я украдкой не бросаю взгляд в сторону Ксавье. И чувство вины гложет меня.

– Есть кое-что, что ты должен знать, – я чувствую, что обязана сказать. Он заслуживает правды, к черту последствия.

Его взгляд тут же перемещается на меня.

– Я была не совсем честна с тобой ранее… – Мне нужна передышка, чтобы справиться с нервами. – Я нарушила договор. Я поняла, кто ты, задолго до того, как мы договорились встретиться в спальне Финна.

Ксавье садится, черты его лица темнеют от шока и гнева.

– Ты что? – выплевывает он.

– Мне так жаль, – слова льются рекой. – Знаю, что должна была сказать тебе, но это вышло случайно. Я никогда бы не сделала этого специально, клянусь.

Мои извинения нисколько не смягчают его гнев.

– Ксав, скажи что-нибудь, пожалуйста.

Твердый как камень, он делает длинный глубокий вдох.

А затем начинает безудержно смеяться.

Какого черта?

– Я просто издеваюсь над тобой, Ви, – задыхается он от слишком сильного смеха. – Я уже давно знаю.

– Что? – выпаливаю я. – Как?

– После того как я поцеловал тебя в гараже Финна, я начал думать о всех тех случаях, когда твоя личность была прямо перед моим гребаным лицом, и я понял, что ты наверняка знала. Это было единственное, что имело смысл. Возьмем, к примеру, вечер розыгрышей от выпускников, после которого мы застряли вместе. «Лав», – он изображает кавычки в воздухе, – очень кстати начала расспрашивать меня о девушке, с которой я был. Красивая ли она, нравится ли мне. Наверно, ты наименее хитрый человек на земле, Харпер, ты это знаешь?

– Это говорит парень, который не догадывался обо всем до последней секунды!

Он смеется:

– Эй, в свою защиту скажу, что ты вводила меня в заблуждение на каждом шагу. Притворялась, будто не ходила на вечер розыгрышей от выпускников, чтобы запутать меня, и все такое. Я до сих пор не могу понять, как ты вообще узнала, кто