Захар возвращался в больницу пустой и безжизненный. Его трясло и ему было страшно. По его вине самое чистое создание на земле боролось за жизнь, на которую он не имеет права. Почему он вообще предложил такое ее отцу? Что им управляло? Чистое любопытство. Теперь он страдал, страдал сильнее, чем, когда ушла его мать, сильнее, чем, когда умер отец или Арина. Она единственная могла спасти его от самого себя, сделать его лучше, заполнить эту бесконечную пустоту внутри.

Злата с Максом подошли к нему сразу же. Он выглядел потерянным, ребята испугались, что произошло непоправимое. Они не смогли догнать его на дороге, поэтому не знали, где он был.

– Братец, как ты можешь уходить, когда так ей нужен? Что важнее этого? – Злата дергала его за рукав.

– Если бы я не поехал в участок, я бы разнес больницу. Мне было нужно выпустить пар. Новости есть? – он боялся ответа на этот вопрос. С ней ничего не случится, ничего и не может ведь случиться.

– Они должны закончить вот-вот. Мы ждем результата, – Паулина Андреевна тоже была здесь.

– Уходи, – злость закипела с новой силой. – Пошла вон!

– Веди себя прилично, ты в больнице и если забыл, твоя невеста может умереть…

– Это не твое дело! Езжай туда, откуда приехала! Из-за тебя я довел ее до такого состояния, потому что не верил, что кто-то может любить меня просто так. Потому что считал, что все также эгоистичны, как и ты. Жить или умирать мы будем вместе, но ты не увидишь ни того, ни другого, – он схватил женщину за руку, Злата разрыдалась. – Уведи ее, уходите сами. С ней останусь только я, – Макс хотел объяснить ему, что он не должен казнить себя и отдалять их, что всем вместе им будет легче справиться с этим, но Захар был на грани, где не слышал ничего, кроме страха потери.

Они вышли из больницы втроем и поехали домой, чтобы отоспаться и приготовить поесть. Завтра он остынет, и они отправят его домой. Завтра будет их очередь дежурить у ее кровати. Какая трагедия, что с ней будет, когда она придет в себя.

– Что с ней? – Захар схватил за грудки доктора, его халат был в крови.

– У нее пулевое ранение, – Виктор Степанович повидал немало истерик на своем веку, он практиковал больше 30 лет. – Не уберете от меня руки, я ни слова не скажу, – блондин покорно опустил ладони и посмотрел на него так, как дети смотрят на Деда Мороза: с надеждой. – Следующие сутки она проведет в реанимации. Состояние тяжелое, но стабильное. Прогнозировать пока рано, но девочка сильная, шансы есть. Пуля чудом не пробила легкое.

– Я могу ее увидеть? Это очень важно, – Захар знал, что должен поговорить с ней, она должна знать, что он рядом, что ждет ее. – Ну пожалуйста.

– Нет, только завтра утром, когда худшее будет уже позади, – хирург знал, что огорчает этими словами, но как надоедает объяснять одно и тоже по кругу. – Сейчас вы можете помолиться за нее и вернуться завтра с халатом и тапочками. Думаю, ей это будет нужно. Ну и там цветы и всякие штучки. Если что-то случится, мы позвоним.

Блондин вышел из больницы. В его руках было роскошное белое платье в кровавых подтеках. Куда ему идти? Что ему делать? А что, если она не переживет эту ночь? Что, если умрет?

Кажется, впервые за всю свою жизнь он зашел в храм. Там не было никого, горели свечи, пахло ладаном. Он не знал, как это делается, как люди молятся.

– Я не пришел просить высот для себя или своих близких. Все, что у меня есть, я заработал своим трудом, большего мне не надо, – его худые пальцы сжимали кружево. – Но пришел сказать, что если ты заберешь эту душу, тебе придется принять и мою. Я не оставлю ее тебе, я буду ходить за ней в это мире, в любом следующем. Ты не можешь просто так отнять ее у меня, никто не сможет. Так и знай.

Он вышел, легче не стало. Хирург прав, завтра Тае потребуются вещи. Он позвонил Злате и дал задание, у нее были ключи от ее квартиры. Сам он вернулся в больницу. Медсестры понимающе кивнули и принесли подушку с одеялом. Это платье все еще хранило ее запах барбариса, он не выпускал его из рук. Тут он был совсем рядом с ней, тут ему было спокойнее.

– Ну что ж вы такие сердобольные! – Виктор Степанович тряхнул парня за плечо. Тот подскочил на месте, но от головокружения сел на место. – Я же сказал домой! Ладно, твою перевели в общую палату, но она еще не в сознании. Можешь повидать, только не трогай, – Захар рванул в палату, на которую показал старый доктор. Тот вздохнул, он сам не спал всю ночь, девочка-то совсем молоденькая, да еще и невеста. – Ох, Галя, вечно нарушаешь режим! Так просто невозможно работать!

Тая лежала в палате, пахло лекарством. Ее кожа была белее, чем когда бы то ни было. Макияж смылся. На ней была зеленая простыня и куча трубочек, которые помогали ей пережить пулевое ранение. Со стороны она была похожа на тень, не на человека.

Захар не заметил, как по его щекам побежали слезы, она выглядела мертвой. Слабые писки прибора и ребристые линии говорили об обратном. Он сел на маленькую табуретку и, наконец, откинул в сторону окровавленное платье.

– Тая, – он надеялся, что она очнется от звуков его голоса так, как это бывает в дурацких комедиях, но она молчала. Своими длинными пальцами он коснулся ее холодной руки и отпрянул. Она не шевелилась, совсем. – Ты что решила сбежать в последний момент? Поздновато тебя схватил предсвадебный мандраж, – он усмехнулся. Она все еще не отвечала. Его ладонь накрыла ее. – Ты же меня не оставишь, правда? Ты не можешь так поступить. Ты не такая, как остальные, – слезы капали из его глаз, он не вытирал их, все равно придут новые. – Это была моя пуля. Кто просил тебя забирать ее себе? Эгоизм – это моя фишка, – тишина накрывала его с головой. Что если она никогда не ответит? – Я отругаю тебя, когда ты придешь в себя. Ты совсем отбилась от рук. Я был с тобой слишком мягок, но теперь нет. Вот увидишь. Я заставлю тебя следить за собой, никогда больше не позволю быть такой беспечной. Ты должна сделать это ради меня. Я без тебя жить не буду. Я