Шрифт:
Закладка:
Но хуже всего — это, конечно, Рита Пяткина.
Рита — палеонтолог. Все древнее — это по ее части, И человек Рита воспитанный, не усмехнется, как Гусев, не засмущается, как Ильев. Это Олегу Бичевскому все равно, о чем ему говорят — о яблоке Евы или о яблоке Ньютона.
«Тимофей Николаевич, — вежливо скажет Рита. — Вот вы говорите — записи… А кроме записей у вас еще что-нибудь есть? Скажем, рисунки, фотографии?» — «Рисунок есть, но плохонький, а камеру я с собой не брал. Мы ведь думали: к пяти вернемся…» — «А свидетели? Кто еще был с вами в кальдере?» — Тут все, конечно, насторожатся, и я опять-таки вынужден буду сказать: «Да, был. Полевой рабочий. Сказкин» Серп Иванович.» — «А-а-а! — хохотнет Гусев. — Богодул с техническим именем! Слышали! Он, Тимка, все еще пьет?»
«Тимофей Николаевич, — вежливо продолжит Рита, игнорируя кривые усмешки членов Ученого совета, — а вот скажите… Вы ведь этого Краббена в упор видели, чуть ли не в двух метрах, даже говорите — в пасть ему заглянули… Вот мне, как палеонтологу, и интересно… — Тут уж, конечно, все, от Гусева до Хлудова, затаят дыхание. И ни на кого не глядя, Рита Пяткина вгонит последний гвоздь: — Вот эта сама$1 пасть Краббена, в которую вам удалось заглянуть… Как вы можете ее характеризовать?.. Сильно у Краббена видоизменено небо? Заметили вы птеригоиды над базисфеноидом? Достаточно ли хорошо развиты склеротические пластинки?»
Первым, разумеется, не выдержит хам Гусев. «Какие, к черту, птеригоиды! Хватит болтать! Если Бичевскому дают новые штормовки, то почему я должен рядить рабочих в старье?..»
Над домиком Агафона, как всегда, курился дымок.
Еще с воздуха мы увидели и самого Мальцева; сирота недовольно хромал к посадочной площадке.
— Слышь, начальник! — неожиданно хихикнул Серп. — Слышь, начальник! А ведь Краббену повезло!
— Что значит — повезло?
— Ну как! Не убеги он сейчас из бухты, Агафоша бы его не простил. Он бы бомбу купил глубинную и глушанул Краббена за корову!
Сказкин помолчал и, сомлев, добавил:
— И правильно!
Р. S. У каждого в шкафу свои скелеты, — в этом англичане правы.
Я не сделал сообщения на Ученом совете.
Я никому не рассказал о Краббене.
Да и сейчас я не взялся бы так подробно восстанавливать случившееся в кальдере Львиная Пасть, если бы не поразительное сообщение, обошедшее чуть ли не все газеты мира.
Вот оно, слово в слово.
«Промышляя скумбрию в районе Новой Зеландии, экипаж японского траулера «Цуйо-мару» поднял с глубины трехсот метров полуразложившийся труп неизвестного животного. Плоская голова на длинной шее, четыре огромных плавника, мощный хвост — никто из опытных рыбаков «Цуйо-мару» никогда не встречал в океане ничего подобного.
Догадываясь, что необычная находка может иметь значение для науки, представитель рыболовной компании господин М. Яно набросал карандашом схематический очерк животного, а также сделал ряд цветных фотографий.
К сожалению, разогретая жаркими солнечными лучами туша начала истекать зловонным жиром. Запах был настолько неприятен и силен, что грозил испортить весь улов «Цуйо-мару», к тому же судовой врач заявил: в подобных условиях он снимает с себя ответственность за здоровье вверенного ему экипажа. В результате находку выбросили за борт, отметив в судовом журнале лишь основные параметры: длина — около 15 метров, вес — около 3 тонн.
Находка рыбаков «Цуйо-мару» вызвала горячие споры.
Иосинори Имаидзуми, генеральный директор программы зоологических исследований при японском Национальном музее, со всей ответственностью заявил: в сети «Цуйо-мару» попал недавно погибший экземпляр плезиозавра; эти гигантские морские ящеры обитали в земных морях примерно около ста миллионов лет назад и считались до сей поры вымершими.
К мнению профессора И. Имаидзуми присоединился и известный палеонтолог Т. Шикама (Йокогамский университет).
Японским ученым усиленно возражает парижский палеонтолог Леонар Гинзбург. «Рыбаки с «Цуйо-мару», — говорит он, — нашли, скорее всего, останки ископаемого гигантского тюленя, существовавшего на Земле, по сравнению с плезиозаврами, совсем недавно — каких-то двадцать миллионов лет назад.»
В спор, естественно, вступили и скептики: и рептилии, и тюлени, говорят они, размножаются только на суше. К тому же, у тех и у других отсутствуют жабры, что означает — все они вынуждены периодически появляться на дневной поверхности океана. Почему же представитель подобных существ впервые попадает на глаза людей?
«Древние плезиозавры, — отвечает профессор Иоси-нори Имаидзуми, — действительно откладывали яйца на берегу и не могли долго обходиться без атмосферного воздуха. Но если эволюция их доживших до наших дней потомков продолжалась, они вполне могли приобрести некие новые черты, особо благоприятствующие их нынешнему образу жизни. Известно, например, что ихтиозавры— современники плезиозавров — еще в меловом периоде перешли к живорождению, а современная американская красноухая черепаха может оставаться под водой чуть ли не неделями…»
Надо отметить и тот факт, что часть ученых отнеслась к находке японских рыбаков весьма настороженно. «Они пошли на поводу у фольклора! — сказал в интервью Карл Хаббс, сотрудник Океанографического института имени Скриппса. — Кто из рыбаков не слышал легенд о Великом Морском Змее? Кто из рыбаков не внес свою лепту в серию этих легенд?»
Как бы то ни было, рыболовная компания, которой принадлежит траулер «Цуйо-мару», приказала всем своим экипажам в случае повторной находки выбросить лучше весь свой улов, но доставить на берег загадочное животное.
Несколько траулеров уже курсируют в водах, омывающих берега «Новой Зеландии».
Р. Р. S. Итак, сейчас апрель.
Месяц назад я отправил на Восток несколько писем. Одно адресовано профессору Иосинори Имаидзуми, второе — Агафону Родионовичу Мальцеву, третье — Сказкину. Я-то знаю, с кем столкнулись японские рыбаки, я-то знаю, что мой рассказ, пусть и с запозданием, следует вложить в растущее дело о явившемся в наш мир плезиозавре.
От Агафона пока вестей нет. Но это неудивительно: когда еще доберется до берегов Доброго Начала шхуна рыбнадзора «Диана», на борту которой, вместе с моим письмом, плывут на остров две великолепные дворняги!
Сказкин ответил сразу: здоров, не пьет, радуется успехам своего Никисора, а за рассказы о Краббене его, Сказкина, били всего три раза. Правда, один раз — легкостью. Это такой полотняный мешочек, для тяжести наполненный песком.
«В последнее время, — пишет Серп Иванович, — отечественным производством освоен выпуск легкостей из литой резины, но до Кунашира они, к счастью, пока не дошли…»
Что касается профессора Иосинори Имаидзуми, профессор пока молчит.
Но и тут я настроен оптимистично: почта будет!
Кому-кому,
