- Что же вы сделали? - спросила она, все еще с недоверием поглядывая на него. - Ограбили свою бабушку? Украли деньги у родственников?

- Что вам за дело, цыпочка? Такому человеку, как я, вовсе не трудно достать сто тысяч - мне их любой даст.

Адель ничего не ответила, даже не прислушалась к этому замечанию. Ей было ужасно досадно оттого, что этот Морни явился и что явился именно в эту ночь. День для Адель выдался исключительно суматошным, а вечером, в добавок ко всему, к ней приехал Эдуард - от разговора с ним она до сих пор не могла отойти. Разумеется, ни о каких забавах она не помышляла. Даже ее алчность в этот миг молчала - до того Адель было тягостно и горько. Она без всякого интереса перебирала кончиками пальцев деньги и невольно думала: а уж не отправить ли Морни восвояси?

- Что же вы, черт побери, молчите? - раздраженно спросил герцог.

Адель уклончиво произнесла:

- Послушайте, вам надо прийти завтра. Да, завтра. Я обещаю. Завтра принесете деньги, и я буду полностью готова.

- Нет.

После секундной паузы он неторопливо добавил:

- Сейчас или никогда. Черт возьми! За кого вы меня принимаете? Я не бегаю к девкам по сто раз в день!

Адель расхохоталась:

- Боюсь, что если вы будете настаивать именно на сегодняшней ночи, то пожалеете о своих деньгах. Милый мой, сегодня вам лучше было бы пойти именно к девкам. У меня сегодня ленивое настроение.

- Мне плевать, какое у вас настроение и что у вас в голове. Я об этом думаю не больше, чем о кратерах на Луне. Полно ершиться, моя прелестная Адель. Мне совершенно не нужен ваш ум и ваши чувства, мне нужно только ваше прекрасное тело, и только за него я плачу. Что поделаешь, иногда я готов на любые безрассудства… - Он чуть откинулся и взглянул на Адель прищурившись: - Кстати, моя дорогая, а не угодно ли вам подняться, чтобы я мог наконец увидеть то, за что плачу, во всей красе и убедиться, что оно стоит таких денег?

Адель, у которой на лице невозможно было ничего прочесть, не спеша ополоснула себя из кувшина. О, разумеется, у нее не было ни малейшего желания спать с Морни и тем более ублажать его так, как это следует за сто тысяч. Но ведь он сказал, что ничего особенного не потребует. По крайней мере, можно было на это надеяться. К тому же, спать с мужчинами - это ее работа, то, что она выбрала для себя как занятие и заработок. Может ли она отказаться от таких денег, имея сорок тысяч долгу? Одно лишь благоразумие удерживало ее от отказа. И, хотя Морни был ей противен своей наглостью, пренебрежительностью и пошлыми вопросами, она, защищаясь от него наглостью еще более сильной, медленно поднялась из воды - обнаженная, невыразимо красивая, благоухающая. Струи воды, стекая вниз и прозрачно переливаясь, придавали ей хрупкость. С вызывающим бесстыдством взглянув на своего гостя глазами, в которых горел ослепительный изумрудный огонь, она сказала:

- Вы этого ждали, не так ли?

Морни, не отрывая от нее взгляда, приподнялся. Адель, не спеша набрасывая на себя простыню, добавила:

- Я согласна, однако… однако только после того, как вы сами примете ванну. Кто знает, где вы были и откуда сюда пришли. Жюдит поможет вам.

7

Солнечные лучи косо пробивались в спальню. Адель, чувствуя, что утро застало ее невыспавшейся, перевернулась на живот и обхватила подушку руками. В этой позе она, хмурясь, увидела стрелки часов, показывающие полдень, и Жюдит, прибирающую в комнате.

- Деньги на месте? - вырвалось у Адель хриплым ото сна голосом. - Этот мерзавец не забрал их?

- Нет, мадемуазель. Такого и быть не могло. Я же сразу унесла их, разве вы не помните?

- Можешь взять себе тысячу или две. Ах, подумать только, ведь это действительно большая удача!

Теперь, когда наступило утро, полученная сумма действительно стала казаться необыкновенной удачей. О, разумеется, она поступила правильно, не отослав Морни! Теперь она разделается с долгами и еще многое можно будет приобрести. Правда, оставалась в душе какая-то легкая, необъяснимая тревога, и Адель спешила поскорее предпринять что-то, на деле убедиться, что случившееся - правда.

- Жюдит, послушай, я не могу жить без цветов. Это невозможно. Уже третий день! Немедленно отправляйся в магазин и принеси целую охапку, а я сама позабочусь о Дезире и приготовлю себе завтрак.

- Идти в какой-то другой магазин, не так ли?

- В тот же самый.

- Но мы задолжали там почти тысячу, мадемуазель!

- Дуреха! Разве у нас теперь нет денег? Заодно отдай долг и бакалейщику, и мяснику, и тому господину, у которого я брала шляпки. И еще кому-то, если я забыла. Ступай! Долги надо платить.

Утро прошло как нельзя более удачно. Адель возилась с дочерью, читала письма, потом писала записку Жиске - надо же было загладить вчерашнее и пригласить его к себе. Он ведь ей, безусловно, друг. О ночи с Морни она даже не вспоминала: если не считать некоторой грубости, в ней не было ничего особенного. Он эгоист до мозга костей, а таких Адель уже знала, кроме того, он так увлекался, что даже наставил ей синяков на груди и бедрах. Но в целом все было так неприметно и серо, что она предпочитала обо всем забыть и думала единственно о деньгах. Они придавали уверенности, веселили душу; Адель даже запела, размышляя, что, когда Дезире чуть подрастет, надо, конечно же, купить ей пони.

Жюдит принесла цветы и еще много всякой всячины. Адель, напевая, расставляла розы и тюльпаны в вазы, отослав служанку к портнихе, но блаженное состояние, в котором она пребывала, было нарушено самым неожиданным образом. В половине третьего внизу послышался такой шум, будто по лестнице поднималась целая рота жандармов. Адель услышала голос Жюдит, выбежала на за дверь и оказалась лицом к лицу с полицией.

Насилу различая голос жандарма во всеобщем шуме, криках Жюдит и воплях продавщиц, пришедших вместе с портнихой, Адель узнала совершенно невероятные вещи: оказалось, что деньги, которые Жюдит хотела отдать мадам Бене, модистке, - безусловная подделка, и что жандарм с помощниками приглашен, чтобы разобраться в этом деле.

- Подделка? - произнесла Адель в