Шрифт:
Закладка:
В комнату вошла Люда, за ней — Марина.
Костя даже не удивился. Раз не было этих семи лет, то Марина должна была появиться, как же без нее. Она перед ним — такая же, как в тот день, когда началась война и они узнали о вероломном нападении на пляже в Мардакянах от старика лодочника. Или — когда она провожала его из Баку и не отпускала его руку, и старалась изо всех сил сдержать слезы.
Люда заглянула за буфет, заглянула в соседнюю комнату. Володька не звал его, но Костя решил, что хватит играть в прятки. Он появился на балконном пороге.
— Ой! — вскрикнула от неожиданности Люда. — Что? Костя?.. Ты? — Она подбежала к нему и обняла, ткнулась носом в плечо. — Приехал? Надолго? А ты, Маринка, что же…
— Здравствуй, Марина, — сказал он.
— Здравствуй, Костя.
— А куда это девался твой муж? — спросил Костя у Люды. — Что за внезапное таинственное исчезновение?
— Никакой таинственности, сейчас он прибудет обратно. Ну, вы посидите, а я на кухню. Я ведь не кто-нибудь, а хозяйка дома, Костя!
— Знаю. Ну, и как?
— А просто. Вы все хороши, пока с вами встречаешься часа по три в день. И вы тогда ужасно благородные и готовы на любой подвиг во славу прекрасной дамы. Допустим, накинуть вечером ей на плечи свой пиджак. А потом выходишь за вас замуж, и оказывается, что…
— Постой, постой, а вы сколько уже женаты?
— Да порядком. До серебряной свадьбы двадцать три года. Да, оказывается, у вас есть свои незыблемые привычки и устои, и надо, видите ли, к ним применяться. Что, не так?
— Честное слово, не знаю.
Люда старалась говорить серьезно, но глаза у нее смеялись. Должно быть, они хорошо и дружно живут, невольно подумал он.
Люда вышла. Костя и Марина остались стоять.
— Учишься? — спросил он.
— С опозданием, но кончаю филфак.
— А я в Москве, на геологоразведочном. Тоже с опозданием. Вот еду сейчас на практику в экспедицию в Нафталан.
Сколько ни убеждай себя, что не было последних семи лет, они все же были.
— Сядем, — сказал он. — Что это мы стоим?
Она послушно села на потертый плюшевый диван.
Костя придвинул стул. Он не успел придумать, как поддерживать дальше этот салонный разговор, — в коридоре открылась входная дверь. Володька прошел сперва в кухню, потом к ним в комнату.
— А почему притихли? — поинтересовался он. — Марина, что, ты умеешь быть и молчаливой? Но тебе это, учти, не идет.
Она кое-как улыбнулась.
Вошла Люда.
— А ты не женился, Костя? — спросила она, доставая из буфета тарелки, рюмки и тонкие хрустальные бокалы, зеленоватые, которые для себя, понятно, не ставили, когда собирались отмечать Седьмое ноября или Первое мая, или встречать Новый год, или поздравлять Володьку с днем рождения.
— Женился? Нет, — ответил он. — Нельзя поисковым геологам жениться. Бродячая профессия, бездомная. Какая же женщина согласится?
— Вот еще глупости!
— Глупости или нет, ко у нас два профессора и один доцент обзавелись семьями, когда уже перешли на оседлость.
— И ты намерен ждать до седых волос?
— Я? А чего, собственно, ждать? Смотри — они у меня и так есть.
— Ты подумай, как тебе повезло, что я не геолог, — обратился Володька к Люде.
— Повезло, повезло, а то как же… Садитесь за стол, мальчики-девочки. Марина, тебе отдельное приглашение?
Костя сел между Володькой и Людой, Марина — напротив. Володька стрельнул в потолок пробкой и ловко направил струю в подставленный Костей бокал.
— Первое слово Косте, как приехавшему, — объявила Люда.
Костя взял бокал за тоненькую ножку.
— Что вы, ребята, какое там слово! — сказал он. — Прошло много времени, и мы прошли много дорог с тех пор, как, ну, как мы собирались вместе, дружили, ссорились, мирились. Мы и сами не заметили, как стали взрослыми. Некогда было замечать. Но что-то я такое загибаю красивое, — оборвал он, поймав себя на том, что думает, как отнеслась к его словам Марина. — Давайте лучше просто выпьем друг за друга! Мы же и через двадцать лет никуда друг от друга не денемся, потому что — школьные товарищи, это не просто слова. Остановите меня, и давайте чокнемся!
Зазвенел хрусталь. Они все выпили, до дна.
Люда постаралась незаметно вытереть глаза. Она всегда была сентиментальной, в младших классах ее дразнили «Люда-глаза-на-мокром-месте».
— Ты ешь, ты на нас не смотри, — сказала она Косте и положила на тарелку кусок мяса с подливкой. — Мы недавно обедали.
— Живут же люди! — сказал он. — Поесть — это неплохо. Я так сегодня хотел поскорее очутиться в Баку, что не выбрался за весь день в вагон-ресторан.
— Вот и ешь, — обрадовалась она.
— Хорошо. Я буду есть, только вы не молчите. Марина успела мне сказать, что кончает филфак. А вы? Какое у вас место под солнцем?
Он добросовестно ел и слушал.
Люда и Володька дружно пошли в АзИИ[21] на инженерно-строительный, и нынешней весной почти благополучно миновали третий курс.
— Ничего себе дружно, — поправил Люду Володька. — Ты, Костя, не представляешь… Ехать так ехать, как сказал попугай, когда его кошка тащила из клетки. Она, как кошка, и ревнива. Собиралась в педагогический, но как же меня одного отпустить?
Люда слушала и посмеивалась.
— А ты, выходит, попугай? — сказала она в отместку. — Скорее павлин.
Почему он выбрал строительный?
— Ты знаешь, я тоже боюсь загнуть красиво. Но столько пришлось видеть развалин… Ты ведь тоже не просто так, а почему-то выбрал же свою геологию.
— Если честно, — сказал Костя, — то нежнее, чем о геологии, я думаю в последнее время о журналистике. И не только думаю, а и делаю кое-что. Мне кажется, рассказывать людям друг о друге необходимо не меньше, чем строить дома, искать нефть или изучать литературу. Разве я не прав?
— Наверно, прав, — ответила Люда. — И ты тоже не думаешь, будто я из ревности пошла на строительный.
Костя незаметно взглянул на Марину. Ему показалось, она плохо слушает. Ее серые, с удивительным темным ободком по самому краю зрачка глаза смотрели куда-то далеко. Хотел бы он знать, что она там видит.
— Мы ждем, — напомнила Люда Володьке.
— У меня не тост, а предложение, — сказал он, подняв бокал. — Но и тост. Предварительно — вопрос Косте. Ты сколько у нас пробудешь?
— Дня два смогу.
— Так вот, давайте завтра наплюем на все дела и махнем в Мардакяны. Возьмем лодку, непременно лодку! Я предлагаю этот пикник, пикник со значением. В тот раз, как, вы помните, нам не дали докататься. Так мы это сделаем теперь. Понятно?
— А что,
