–Психопаткой?– сказала Анна.

Джейк немало удивился. Он, конечно, понимал, что большинство его читателей именно так и считали, ноАнна никогда еще не высказывалась о его героине в подобном ключе.

–Значит, вот что определяет различие?– уточнила она.– Между тем, что любой из нас мог бы сделать при каких-то обстоятельствах, и тем, на что способны только настоящие злодеи? Предумышленность?

Он пожал плечами и почувствовал, как они отяжелели.

–Похоже, вполне подходящий фактор различия.

–Окей. Но только в том, что касается твоей вымышленной героини. Это не имеет силы в отношении реальной женщины. Ты и представить не можешь, что у нее творилось в голове или что еще она могла совершить, до или после этого непредумышленного действия. То есть кто знает, что еще на уме у этой Дианны Паркер? Ты же сам сказал – никто, похоже, не умер в ее семье своей смертью?

–Это верно.

Он кивнул, и голова его тяжело качнулась вперед. Он написал целый роман, закрученный вокруг этой ужасной случайности, но досих пор не мог вполне свыкнуться с тем, что где-то была настоящая мать, которая оказалась способной на такое. Увидеть, как ее дочь умерла такой смертью и жить как ни вчем не бывало?

–То есть,– сказал он, наконец,– это невероятно. Верно?

Анна вздохнула.

–Есть многое на свете, Джейк, что и неснилось нашим мудрецам. Хочешь еще супа?

Он хотел, и она взяла его тарелку и снова наполнила ее горячим супом до краев.

–Так вкусно.

–Я знаю. Мамин рецепт.

Джейк нахмурился. Ему захотелось что-то спросить, но он не знал, что именно. Шпинат, капуста, чеснок, куриные кубики; как есть вкуснятина, иДжейк чувствовал, как тепло супа разливается у него внутри.

–Это кладбище, что ты сфотографировал, оно мне показалось довольно уютным. Можно еще взглянуть?

Он достал телефон и стал пытаться найти фотографию, но это оказалось не так-то просто. Фотографии скакали туда-сюда под его пальцем, и он никак не мог остановиться на нужной.

–Вот,– сказал он наконец.

Анна взяла телефон и внимательно всмотрелась в изображение.

–Надгробие. Такое простое. Мне нравится.

–Окей,– сказал Джейк.

Анна зажала в пальцах прядь седых волос и стала накручивать ее, повторяя раз за разом простое движение; вэтом было что-то гипнотическое. Джейк столько всего любил во внешности Анны, но сейчас ему вдруг подумалось, что больше всего он любит эти седые волосы. Он представил, как они рассыпаются у нее по плечам, и вушах у него зашумело. Он был на ногах несколько дней и нанервах несколько месяцев. Теперь же, когда все кусочки головоломки встали на свои места, на него навалилась усталость, и все, чего ему хотелось, это залезть в постель и заснуть. Может, не так уж иплохо, что Анна улетает сегодня. Может, ему не помешает отдохнуть. Может, каждому из них не помешает побыть пару дней наедине с собой.

–Значит, после несчастного случая,– сказала Анна,– наша обездоленная родительница направляется на юг. Делает лимонад из лимонов, да?

Джейк кивнул тяжелой головой.

–А приехав вАфины, записывается на имя Розы и получает разрешение жить вне кампуса на первом курсе. И так проходит две тысячи двенадцатый – две тысячи тринадцатый учебный год. А что потом?

Джейк вздохнул.

–Ну я знаю, что она покинула университет. После этого я неуверен, куда она направилась и где была, но это не так уж важно. Ей так же хочется, чтобы все узнали о ее реальном преступлении, как и мне – о моем сфабрикованном. Так что завтра я пошлю ей письмо и потребую отвалить от меня. И пошлю для верности копию этому паршивому адвокату.

–Но разве ты не хочешь узнать, где она? И как ее зовут? Потому что она, очевидно, сменила имя. Ты ведь даже не знаешь, как она выглядит. Так?

Анна отнесла его тарелку к раковине и сполоснула. Она сполоснула его ложку и кастрюлю. Затем убрала все это в посудомойку и включила ее. Затем вернулась к столу, но нестала садиться.

–Может, уложить тебя в постель?– сказала она.– Ты на самом деле жутко выглядишь.

Этого он не мог отрицать и несобирался.

–Все же хорошо, что ты залил в себя этого супа. Одна из немногих вещей, что дала мне мать – этот суп.

И тогда Джейк вспомнил, что хотел спросить у нее.

–Ты хочешь сказать, мисс Ройс? Учительница.

–Нет-нет. Моя настоящая мама.

–Но она ведь умерла. Въехала в озеро, когда ты была совсем маленькой. Я ведь ничего не путаю?

Неожиданно Анна рассмеялась. Смех ее был музыкальным: легким и нежным. Она так смеялась, словно все это – суп, учительница, мама, въехавшая на машине в озеро – было какой-то уморительной комедией.

–Как же ты жалок. Ну какой уважающий себя писатель не знает сюжета «Домашних дел»? Фингербон[76], Айдахо! Тетушка, которая не всилах заботиться ни осебе, ни оплемянницах! Я даже оставила фамилию учительницы, это же ужас! И недумай, что я невидела, как рискую. Наверно, я искушала судьбу, пытаясь что-то доказать себе.

Джейку захотелось спросить, что именно она хотела доказать, но дышать и говорить одновременно показалось ему не легче, чем жонглировать ножами, к тому же он и так уже понял. Много ли нужно, чтобы украсть чужую историю? Каждому это по силам – для этого даже не нужно быть писателем.

И все же что-то ускользало от его понимания. Точнее сказать, он понимал лишь отдельные вещи, и вся его способность к концентрации, стремительно ухудшавшаяся, направлялась на них, подобно крови, приливающей к жизненно важным органам, когда ты коченеешь на морозе. Первое: Анна скоро собиралась в аэропорт. Второе: Анна, похоже, знала что-то, чего не знал он. Третье: Анна все еще сердилась на него. У него не было сил спросить про все три. Поэтому он спросил про последнюю, так как уже забыл первые.

–Ты еще сердишься на меня, да?– спросил он, стараясь выговаривать слова как можно тщательнее.

Анна кивнула.

–Ну, Джейк,– сказала она,– не могу не признать. Я сержусь на тебя уже очень давно.