Шрифт:
Закладка:
Сегодня я получил 10 последних книг издательства ACE. 3 из них – Перри Родан. Это продукт конвейерной деятельности коллектива немецких авторов, издаваемый в ФРГ отдельными выпусками тиражом около миллиона, считающийся «совершенным дном». Американские критики утверждали, что этот абсолютный примитив не имеет у их читателей шансов, а тем временем первые книги пользовались большим успехом, и теперь американцы переводят все позиции П. Родана, а их, кажется, более 100{19}! Следующие две книги Андрэ Нортон{20}, это псевдоним одной дамы, пишущей в США около 8 – 10 (!) «романов» ежегодно. Два переиздания Фрица Лейбера, одного из старейшин – в жанре «sword and sorcery»{21} с привидениями, феодальными князьями, заклинаниями и т. п. Одна вещь по-настоящему хорошая, «Wizard of Earthsea»{22} Урсулы Ле Гуин, отличная книжечка для детей и подростков, в духе скандинавских саг (но она эту сагу сама придумала). Это хорошо, но это никакая не SF. Я собираюсь включить эту позицию в мою серию. И наконец, сборник рассказов Джека Вэнса{23}. «Космическая социология и зоология» – примитивная до неправдоподобия. «Трудно быть богом» – это творение на уровне Шекспира по сравнению с Вэнсом. Это очень типичная «репрезентативная выборка». Кстати. Вы знаете серию книг Толкина{24} «Lord of Rings»{25}? У нас это издали пару лет назад. Эльфы и т. п. Я лично был не в состоянии дочитать это до конца, даже первый том. Мне это попросту неинтересно. Но Толкин уже «классик», и его безмерно уважают. Ему посвящены теоретические работы, библиографии, какие-то кружки обожествления и т. п.
Как я уже многократно писал в немецкой и англоязычной прессе SF, то есть в фэнзинах, а также в SFS, я считаю, что жаль времени и средств на борьбу с этим. Это как об стену горох, поскольку основной факт – это факт социологический: существует «silent majority»{26} – потребительский рынок, насчитывающий в английском языковом пространстве от 200 до 240 тысяч благосклонных читателей, которые практически не дискриминируют НИ ОДНОЙ издаваемой книги, так что каждая в конце концов разойдется. Это совершенное отсутствие селективности приема, полная глухота к критической рефлексии со стороны основной читательской базы, делает любую мысль о «мелиорации SF» чистейшей утопией. Ибо SF функционирует как своеобразный заменитель культуры, как заменитель наркотика, как эскапистский субстрат мечтаний, коль скоро читатели прекрасно обходятся тем, что ЕСТЬ, и никаких перемен не желают, – кто и как мог бы тут что-то изменить в лучшую сторону? Проблема ценностей литературных, то есть художественных, интеллектуальных, из области социологического воображения и прогностической активности, вообще не может возникнуть в таких условиях потребления. Нельзя рассчитывать на то, что люди, которым без разницы, что пить – шампунь, средство от перхоти, денатурированный спирт или бензин, что они могут ни с того, ни с сего стать дегустаторами, различающими старые благородные нормандские или бургундские вина того или другого года! Предостерегать их, что эта литература является мистификацией, как я это делал не раз, что она лживая и одурманивает, это совершенно не имеет смысла, коли они ничего не хотят кроме порции дурмана. И вместе с тем, они хотят, чтобы им говорили и оставляли их в убеждении, что это очень БЛАГОРОДНАЯ писанина, и что ее любители – это выдающиеся умы, а не коптители неба. Поэтому тот, кто говорит им, что это чушь, – вредитель, пытающийся ликвидировать их дорогие и сладкие иллюзии! Так что нет ничего удивительного в том, что они отворачиваются от него и желают ему всего плохого.
Я сказал бы, что весьма примечательным критерием, индикатором этого является прием моих книг на этом пространстве. У меня хорошая критика и переиздания в Западной Германии, в скандинавских странах (Швеция, Финляндия и т. д.). А в США лишь некоторая маленькая группа ПРОФЕССИОНАЛОВ, несколько лиц из «элиты SF», немножко читают Лема из снобизма. Это во-первых. Во-вторых, «Солярис», которая вышла первой, имела рецензии или резко отрицательные (Олджис Бадрис{27} в каком-то журнале SF), или поверхностные, в шесть строк («неплохо» – «так себе», такого рода «оценки»), или, В АНГЛИИ – очень положительные; Д. Сувин написал похвальное послесловие, но это уже академические круги. Издатели мои, после «Непобедимого», который понравился, после «Рукописи, найденной в ванне», которую приняли скорее с любезной скукой («конечно – неплохо, но это Кафка{28}» – etc.), – печатают теперь «Кибериаду». «Абсолютную пустоту», которая была с восторгом принята в Германии, американский издатель попросту боится, так как сам он, то есть профи, высоко ценит книгу, но ведь речь идет о РЫНКЕ! Старый закон, утверждающий, что фальшивая (плохая) валюта вытесняет хорошую{29}, mutatis mutandis{30} находит здесь полное применение. Не только по отношению ко мне! Перри Родана переиздают, а Стэплдона практически НИКОГДА (зато пишут о нем теоретические труды)… Как Вы считаете, когда мы имеем такое превосходство законов спроса, такой тип управления предложением, такую тотальную коммерциализация продукта, такую специализацию «производства» (рецепты, КАК удовлетворить Читателя – повальные! у них есть также МНОГОЧИСЛЕННЫЕ школы, где учат писать, и даже профессионально дают образование в определенном направлении, SF ИЛИ Fantasy, например), – как можно вообще еще говорить о литературе в категориях помимо экономических или социологических?? А потому академическая критика – это прежде всего реализация страусиной политики, когда оказывается, что произведения как генологические наборы подгоняются к потребностям получателей, и без учета этой координации (то есть этого размещения в системе координат) любые анализы являются переливанием из пустого в порожнее.
Единственным способом противостоять этому является метод, который доктор Роберт Планк{31} использовал в книге «Emotional Significance of Imaginary Beings»{32}, трактуя всю SF как экспрессию аффектных состояний в понимании глубинной психологии, о чем, кстати, он и я пишем именно в том номере SFS, который выслал Вам два дня назад. Поскольку я там все написал, не буду здесь об этом распространяться.
Одним словом, – нет спасения на этой
