– Ты в порядке? – тихо позвала она.

– А вы как думаете? – Корин даже не пыталась говорить тише. – Я привязана к кухонному стулу Нормана Бедуэлла, причем носками!

Вики опустила глаза. Каждая нога была привязана к хромированной ножке кухонного стула по меньшей мере шестью носками. Серые, черные и коричневые капроновые носки были растянуты до предела, и порвать их не представлялось возможным. Несмотря ни на что, Вики была заинтригована – ради эксперимента она дернула свои путы: они не походили на носки. Поскольку двигать руками казалось безопаснее, чем головой, Вики провела ими по полу, пока они не оказались в поле зрения. Галстуки. По меньшей мере четыре, может, пять: яркие цвета и извивающиеся узоры из турецких огурцов не давали точно сосчитать. Дело было скорее в ее собственной слабости, чем в умениях Нормана, потому как Вики сомневалась, что он когда-либо был бойскаутом, но узлы он завязал хорошо.

– Вы собирались на него прыгнуть, верно?

– Что? – Вики подняла глаза и тут же пожалела об этом: тело мгновенно запротестовало, посылая попеременно волны головокружения и тошноты.

– Когда мы заходили в квартиру и я… то есть я хочу сказать… В общем, простите.

Прозвучало скорее как вызов, нежели извинение.

– Сейчас это уже неважно. – Вики сглотнула, стараясь не пускать еще больше слюней, которые скапливались у нее под щекой. – Давай просто попытаемся… выбраться из этой заварушки.

– А вы как думаете, что я пыталась сделать все это время? – Корин отчаянно дернулась, но в результате ее стул лишь на сантиметр отодвинулся назад. – Просто поверить не могу! Просто не могу поверить!

Расслышав нотки надвигающейся паники, Вики сказала самым сухим тоном, на какой была способна:

– Это как если бы… Альфред Хичкок снимал «Месть ботаников».

Корин недоуменно уставилась на нее, затем хлюпнула носом и несколько потрясенно улыбнулась.

– Или Дэвид Кроненберг снимал «Джинни моей мечты»[14], – подключилась она.

Молодец, девочка. Оставшиеся силы Вики ушли на то, чтобы подбодрить Корин улыбкой. То, что Корин не воспринимала Нормана всерьез, представляло опасность, но куда хуже будет, если девушка расклеится.

От того, что Вики пыталась выпутаться, хуже становилось ей, а не галстукам. Но она все равно продолжала бороться. Если миру суждено погибнуть, будь она проклята, если позволит ему рухнуть под каблуком ковбойского сапога Нормана Бедуэлла, который был до смешного высок. Только этого не хватало.

* * *

– Довольно! – Генри отвернулся от окна и рванул к дверям. Он знал имя, знал место, пора было присоединиться к охоте. – Мне не стоило так долго выжидать.

У дверей он замедлился, схватил пальто и квартиру покидал практически нормальным шагом. Он вставил ключ в замок, затем направился к лестнице, проклиная то, что ему приходится изображать смертного.

В полумраке лестницы он отбросил всю видимость и двигался настолько быстро, насколько позволяли мышцы.

До полуночи оставалось чуть менее двух часов.

Он совсем забыл, что на лестничной клетке была установлена система камер для выборочного наблюдения за домом.

* * *

Вики снова пришла в себя и подумала: «Пора прекратить это». Каждый раз, когда она пыталась пошевелиться или поднять голову, она снова проваливалась во тьму. Временами чернота забирала ее даже тогда, когда она ничего не делала, а просто тихо лежала, пытаясь набраться сил для очередной попытки освободиться. Придется придумать что-то новое.

Все попытки выпутаться привели лишь к тому, что она ухудшила свое физическое состояние и сумела добраться до часов.

Без семи минут десять. Генри наверняка уже сходит с ума. О боже, Генри! Непроизвольное движение породило очередную вспышку боли. Но от ужаса Вики ее едва заметила. Я забыла предупредить его, что охранник…

* * *

Хотя Грег понимал всю необходимость камер наблюдения, он никогда их не любил. С ними он чувствовал себя немного соглядатаем. Он предпочитал, когда работали два-три охранника – кто-то постоянно патрулировал территорию, а кто-то оставался на центральной позиции за стойкой. Камеры просто не могли заменить специально подготовленного человека на посту. Но специально обученным людям нужно было платить, а камерам – нет, поэтому приходилось работать с ними.

Когда привлекательная молодая девушка вышла из джакузи и потянулась за полотенцем, Грег вежливо отвел глаза. Может, он стал слишком стар, но эти две полоски ткани никак нельзя назвать купальником. Когда он снова посмотрел на экран, то увидел лишь ровные ряды машин в подземном гараже.

Он откинулся на стуле и поправил черную повязку на рукаве, которую носил в честь миссис Хьюз и Оуэна. Без них дом будет уже не тем, что прежде. Ночь шла, а Грег все ждал, когда же они отправятся на свою последнюю прогулку перед сном. Приходилось напоминать себе, что он больше никогда их не увидит. Молодой человек, которого он сменил на посту, сделал удивленное лицо, увидев повязку, а затем еще более изумился, когда услышал объяснение. Современная молодежь не знала, что такое уважение – ни по отношению к мертвым, ни по отношению к властям, ни по отношению к самим себе. За последние десять лет Генри Фицрой был одним из немногих, кто понимал.

Генри Фицрой. Грег потянул за нижнюю губу. Прошлой ночью он поступил очень и очень глупо. Ему было стыдно, он сожалел о том, что сделал, и все же он не был до конца уверен, что ошибся. Как говаривал старина сержант: «Если оно ходит как утка, крякает как утка и ведет себя как утка, велик шанс, что это утка». Сержант имел в виду нацистов, но Грег полагал, что к вампирам это тоже относится. Хотя он сомневался, что такой человек, как мистер Фицрой, способен на столь сумасшедшее убийство, но выражение, которое Грег прочел в его глазах много недель назад, было до пугающего разумным. Кроме того, он сомневался, что такой мужчина, как мистер Фицрой, позволил бы гостившей у него юной леди открывать двери в неглиже. Он бы встал и сделал это сам. Когда Грег достаточно успокоился, чтобы обдумать ситуацию, то понял: она точно что-то скрывала.

Но что?

Его внимание привлекло движение на одном из мониторов. Грег нахмурился. Мимо пожарного выхода на седьмом этаже промелькнуло нечто черное. Оно двигалось так быстро, что невозможно было разглядеть. Он принудительно перевел систему в ручной режим и активировал камеры на лестничных клетках.

Несколько секунд спустя камера на пятом этаже показала Генри Фицроя – он перескакивал через две ступеньки и хмурился. Он ничем не отличался от любого другого молодого человека в хорошей физической форме – и плохом настроении, – который решил не тратить время на ожидание лифта. Хотя сам Грег не стал бы спускаться с четырнадцатого этажа пешком, ничего сверхъестественного в том, что делал Генри Фицрой, не было. И делал он это самым обычным способом.