СЕМЕН БУНЬКОВ,

АЛЕКСАНДР МАШИН

Семен Иванович Буньков родился в Сибири. Окончил Уральский государственный университет. С 1949 г. по 1956 г. работал в «Уральском рабочем», позднее — в журнале «Урал». Много ездил по Уралу, Сибири, Дальнему Востоку. Последние два года работал корреспондентом «Известий» по Дальнему Востоку. Сейчас — корреспондент «Известий» по Южному Уралу. Член КПСС. Автор рассказов и очерков, которые публиковались в центральных и областных журналах. В 1956 году в Свердловском книжном издательстве вышел сборник рассказов «Трудный возраст» (в соавторстве с В. Турунтаевым). В 1960 году в московском издательстве была выпущена повесть «Дорогой своего сердца».

Александр Владимирович Машин родился в Москве. Учился в Литературном институте. Потом уехал в Тувинскую автономную республику, где работал в молодежной газете, печатал стихи, переводы стихов и рассказы.

С 1954 года работает в газете «Комсомольская правда» сначала корреспондентом по Туркменской республике, потом по Дальнему Востоку. В настоящее время — корреспондент по Южному Уралу. Член КПСС.

А. Машин печатал стихи, переводы, очерки и рассказы в центральной прессе. Фильм «Шел геолог» по сценарию А. Машина на Третьем Всесоюзном кинофестивале получил премию.

СТАЛЬ И КНИГА

Очерк

Узкие, славно каньоны, горные расщелины. Сосна с крепкими узлами корневищ на сером валуне. Промелькнули, запомнились. Гулким хозяйским басом пропела сирена, поезд замер. Олег Иванович Тищенко подхватил по-студенчески легкий чемодан, спрыгнул на платформу.

Оглянулся вокруг, удивился: «Где же город?»

Горы. Между ними, взбегая по склонам, словно на ступеньках большой лестницы, лепятся дома. От того ли, что город поднялся над землей, кажется, что тяжелые облака плывут очень низко. Невзначай присаживаются на вершины и, запеленав влажным покрывалом, топят взгорья в тумане.

Словно сбрасывая минутное оцепенение, Олег Иванович поспешил к машине. И с этой минуты — мелькнуло где-то в мыслях — началась его новая жизнь в новом городе. Впрочем, город был старый, уральский. Олег Иванович много раз проезжал мимо и смотрел на него из вагона московского поезда, как на все мелькавшие по пути города. Видел и эту крутую гору Косотур, рассекающую город надвое, и прокопченные заводские корпуса, мимо которых сейчас неслась машина.

— Завод имени Ленина, здесь работал Павел Петрович Аносов, — произнес шофер, не поворачивая головы, и сбавил скорость: «Смотри, мол, куда приехал…»

«Аносов и Тищенко», — съязвил над собой Олег Иванович и замер на сиденье.

Аносов с пьедестала памятника смотрел прямо на него. Чуть склонив крупную кудрявую голову, он держал в руках согнутый, как прут, клинок.

«Тайна булата. Вот он, человек, открывший тайну булата», — мелькнуло в памяти Олега Ивановича, и угрюмое настроение растаяло в добрых воспоминаниях о большом российском ученом.

Впереди показались кварталы желтых, усталых от пыли домов.

— Поселок металлургов, — добросовестно комментировал шофер, глядя перед собой.

«Большой», — неопределенно подумал Олег Иванович, вновь вспоминая свой разговор в совнархозе.

— Поезжайте, Олег Иванович, в Златоуст, — говорил ему грузноватый, высокий, с пристальным взглядом заместитель председателя совнархоза, — человек вы молодой… Работа, хорошая работа ждет вас на новом месте, — заместитель председателя лукаво прищурил большие темные глаза, неторопливым жестом разгладил морщины на лбу.

Тищенко заранее настроился к отпору, слова протеста рвались с языка, но заместитель, устало и будто в такт его словам постукивая карандашом, негромко сказал: «Надо, Олег Иванович. Надо, чтобы вы поехали».

Олег Иванович осекся: «Спорить бесполезно».

«Надо. А почему именно мне?» Наверное, со стороны виднее. Наверное, по этой, необъяснимой для него причине и направили Олега Ивановича на металлургический завод в Златоуст.

Покидать Челябинск было жаль.

Не потому, что областной центр сулил какие-то особые житейские блага. Олег Иванович не был обременен привычками, которые иной раз крепче цепей держат человека в одном городе. Он по-солдатски легко поднимался с места и на новой работе «окапывался» сразу основательно.

Южанин по рождению, он и тогда, в новом для него Челябинске не терял по пустякам время. Десять лет назад, едва перешагнув после техникума проходную, он сразу поступил в политехнический институт, на вечернее отделение («сила есть, хватит на работу и учебу»). А потом как-то очень быстро сдружился с «железными» людьми, с товарищами по работе. Назначения были хоть и приятны, но всегда неожиданны. Радовался, как подарку, не замечая и не думая о том, что в общем-то люди ценят его за работу. Иные говорили — он это слышал и про себя улыбался — «быстро выдвигается». А он никуда не «выдвигался», он просто стремился больше узнать и больше сделать. И делал с душой всегда — когда работал вальцовщиком, когда его вдруг поставили технологом, а затем начальником прокатного цеха.

Наверное, Тищенко был инженер по рождению, по призванию. Его сразу пленило дыхание молодого гиганта металлургии. Челябинский завод словно обрел привычные черты, как лицо любимого человека, с которым идешь по жизни вместе. Свой, Челябинский, был ему, как инженеру, еще и тем дорог, что это был завод полного металлургического цикла, что на нем плавили сталь высоких марок. Он чем-то напоминал по размаху Магнитку и увлекал особой технологией. Там была «сладкая каторга», как в шутку когда-то называли друзья-студенты занятия любимым делом. Наверное, потому и жаль было расставаться с Челябинском…

На завод Тищенко пришел через два часа после приезда в Златоуст. Пожилой вахтер в синем ватнике, туго перехваченном солдатским ремнем, секунду-другую подержал в ладони новенький пропуск, внимательно посмотрел на Олега Ивановича и почтительно посторонился: «Главный инженер». Из проходной с узкими, вытертыми до лоска деревянными перильцами Олег Иванович наугад зашел в ближайший цех. Он оказался мартеновским.

В глаза бросилась пыль, точно спрессованная на полу и стенах, шлак на рабочей площадке.

Цепким взглядом выхватывая кучи хлама, молча шагал главный инженер по длинному пролету. Не терпелось быстрее увидеть все «хозяйство».

В первом прокатном наткнулся на склад изношенных деталей. Остановил высокого, сутуловатого мастера, поинтересовался:

— Не знаешь, зачем это?

— Как зачем? — переспросил мастер, округляя серые, словно бы обведенные темным карандашом глаза, — на всякий случай, вдруг что-нибудь понадобится…

«Плюшкины», — брезгливо поморщился Тищенко.

Начиналось его «боевое крещение…»

Странное впечатление производил Тищенко на окружающих в первые дни своего пребывания на заводе. В цехах успели прослышать, что коренастый и быстрый на ногу человек — новый главный инженер. С утра, едва заводской голосистый гудок созовет людей на рабочие места, главный — всегда подтянутый, чисто выбритый — шагает из цеха в цех. Пройдет, остановится где-нибудь в укромном месте и надолго замирает, всматриваясь и словно во что-то вслушиваясь. Казалось, он сознательно уходит в тень, хочет остаться