Присмиревший Красавка сидел в кресле, глодал косточку и, позевывая, наблюдал за проносящимся за окном пейзажем. Гаму, начавшую слияние со Сферой, мы убрали подальше с глаз — «усадили» в кресло, а его задвинули в самый дальний угол и прикрыли занавеской. Оттуда уже минут двадцать сверкали голубые лучи и раздавались приглушенные стоны. Мы бы помогли некоснианке справиться со Сферой, но она наотрез отказалась принимать любую помощь.

— Куда ты? — спросила сонная Настя с дивана. — До Оренбурга еще полночи… Поспал бы лучше…

— Не могу, — сказал я, застегивая свежую рубашку. — Душно очень! Окно бы открыла.

— Они не открываются, я уже пыталась, — отмахнулась Настя и зевнула во весь рот. — Позови проводника. Может, у него есть лом…

Я подошел к окну и попробовал открыть. Похоже, заклинило! Вот тебе и Императорский поезд.

Блин, на свежий воздух и срочно!

— Пойду пройдусь и найду проводника, — сказал я и подхватил пояс с пистолетами. Хрен его знает, этого Ильинского. Может, он еще задумает стреляться.

На минуту я замешкался.

Был соблазн испытать подарок Сени, но нет. Мой «старый» клинок получше будет, а меч-душелов пускай болтается на подлокотнике кресла.

— Закрой за мной.

— Ага… ага… — она уныло спустила ноги на пол.

Да уж. Оказывается, и Супернастя умеет уставать. Хотя чего удивляться? Целый день на ногах, а там и машина Амальгамы, и переживания за брата — так еще и смертельная схватка с Федором. А потом бессонная ночь перед отъездом. Тут кто угодно будет клевать носом.

Когда дверь за мной защелкнулась, я вышел в тамбур. Там было чуть посвежее, но все равно довольно душно. Я попробовал открыть фрамугу, но она тоже не поддавалась.

Может, черт с ним с тем херовым бретером? Какая нелегкая меня несет надирать ему задницу?

Сейчас позову проводника, открою окно нараспашку и просплю до самого Оренбурга.

А вот, кстати, и будка проводника. Я постучался, но ответа не было.

Вокруг ни души, полумрак и еле слышный стук колес. Приглушенный свет давали только пара ламп на стенах. За окнами проносилась ночная степь.

Я постучал еще раз. И снова без ответа.

— Эй, — раздался голос сзади, и я оглянулся.

Мой противник стоял у стены. На его поясе висел меч, а еще он зачем-то нацепил шинель.

— Хорошо, что ты не трус, — ухмыльнулся он, посмотрев на мое оружие. — Хороший клинок. К концу нашей схватки будет мой.

— Твоя пилочка тоже ничего, но моя лучше. Можешь оставить ее себе. Я заберу лишь твои извинения.

— Посмотрим, кто будет извин…

— Хватит слов! Что это за место, где мы можем пошуметь без риска, что нас вышвырнут?

— Еще не догадался? — хмыкнул офицер, поднял руку и подпрыгнул. Наверху открылся люк.

— На крыше⁈

Мой будущий противник оскалился и исчез в люке.

— Долго мне тебя еще ждать?

— Так не терпится умереть? — покачал я головой и последовал за ним.

Сверху было небольшое пространство, вроде чердака, а за ним уже выход крышу. Стоило офицеру раскрыть второй люк, как порыв ветра мигом растрепал его идеально уложенную прическу.

— Ох, сука! — выпалил он, выглядывая наружу.

— Испугался? — подполз я сзади.

— Помалкивай! Как твое имя? Мне нужно знать, кого я буду сегодня убивать.

— Барон С. Давай-давай, шевели поршнями!

Ругаясь он вылез наверх и на полусогнутых полез вдоль крыши поезда. Порывы ветра раздували полы его шинели.

Выбравшись на крышу, я аккуратно закрыл за собой люк и выпрямился. Ветрище! Холод! И прямо в рожу! Ну хоть взбодрился.

Да уж, площадку для поединка Ильинский нашел ту еще — по центру вагона шла трехметровая полоса ровного металла, а дальше крыша скатывалась под уклон. Одно неверное движение, и от одного из нас останется только кусок мяса. Поручни на боковинах точно не спасут.

Ильинский нетвердой походкой дошел до середины вагона и развернулся. В его руках сверкнул обнаженный клинок.

— Ну что С.! — крикнул он мне, когда я остановился. — Не хочешь принести мне искренние извинения?

Между нами было шагов десять. Вокруг тьма, звезды, степь и дикая скорость. Даже как-то слишком дикая — поезд разогнался не на шутку.

— И не подумаю, — покачал я головой и обнажил свое оружие. — Тебе лучше сразу упасть на колени и молить меня о пощаде! А потом пойти к графине Д. и слезно просить прощение уже у нее.

— Вот мерзавец! — рыкнул Ильинский и, вскинув меч, ринулся ко мне.

Не дожидаясь, когда он оттеснит меня к краю, я пропустил его клинок над плечом и резко боднул в грудь. Ильинский зашатался, но устоял.

Я рванул мимо и полоснул мечом ему по ноге.

Первая кровь!

— Ах, ты сука!

— Сдаешься⁈

— И не подумаю! — и сталь снова сверкнула в его руке.

Короткая сшибка, и мы поменялись местами. По плечу офицера бежала кровь. У меня же горела легкая рана на голени. Терпимо.

Ильинский сплюнул, и его глаза сверкнули.

— Никакой магии, забыл⁈

Он моргнул, и свет тут же потух, а вот ярости стало только больше.

— Не надоело? — спросил я. — Вообще-то, убивать тебя в мои планы не входит.

— Заткнись и дерись, трус!

И он бросился на меня, выставив меч для укола. Играючи отбив один удар, затем второй, я сделал обманный выпад и резанул его по руке.

— Бл***ть! — вскрикнул Ильинский и выпустил меч.

Клинок блеснул в последний раз и улетел в темноту.

Офицер с криком бросился на меня, но я отошел в сторону и полоснул проносящегося мимо Ильинского по жопе.

Он вскрикнул и, поскользнувшись, поехал к краю.

— Сука!!! — зарычал он, но в последний момент умудрился зацепиться за поручень.

Пыхтя, он попытался подтянуться, но тут я наставил на него острие.

— Ну что…

— Не дождешься, С! — скрипнул он зубами. — Я не буду умолять тебя о пощаде!

— Даже находясь на грани жизни и смерти?

Он замотал головой.

— На Дальнем Востоке я видел то, что ты, мелкий щенок, не можешь даже представить! Пылающую флотилию на подступах к Сахалину. Сверкающие Зет-лучи, мелькающие близ Монолита класса Полифем! И все эти мгновения…

— Так, герой, завязывай. Перед дамой тебе хоть не влом извиниться?

Он сжал зубы, но кивнул.

— Давай руку, мать твою!

Я