— Сударыня, ваш путевой лист?

Он с минуту ковырялся в бумажках, а перед ним, кутаясь в шаль, стояла скромно одетая незнакомка в широкополой шляпе с пером и с темной вуалью, спадающем на круглое личико.

Вдруг она подняла голову и посмотрела на меня. Мне показалось, или ее прикрытые вуалью глаза как-то странно блеснули?

— Все в порядке, прошу, — проводник вернул ей бумаги и обратился к тощему зализанному мужчине. — Так, сударь…

— Молодой человек, — улыбнулась мне незнакомка и протянула руку в длинной перчатке. — Не поможете даме?

— Конечно, — кивнул я и подтянул ее на высокую ступеньку.

— Благодарю, — она слегка коснулась моего плеча и прошла в вагон.

Двери вскоре закрылись, и через минуту поезд снова мчался на всех парах, а я продолжил поиски вагона-ресторана.

И в очередном тамбуре столкнулся с инквизитором Горном. Он стоял с сигаретой в зубах и дымил на все помещение. Рядом скромно примостилась табличка «Не курить!»

— Скалозубов! Ищи тебя свищи по всему поезду!

— И вам не хворать, Борис Сергеевич, — кивнул я, махая ладонью у себя перед лицом. — Вы же ищите меня не для того, чтобы арестовать за попытку проникновения в туалет в санитарной зоне?

— Скажи, у тебя рот закрывается хотя бы во время сна?

— Это лучше спросить у моего дворецкого…

— У меня для тебя небольшой подарок, — хмыкнул Горн и вытащил из кармана… конверт⁈

Опять⁈

— Вы что, снова за старое? — вздохнул я, и тут меня будто пронзило молнией.

Он очень походил на тот самый второй конверт, который я сжигал в камине. Вернее…

— Это та бумага, которую я очень надеялся тебе вручить еще в Фаустово. Но, видать, не судьба, — ухмыльнулся инквизитор и всучил мне конверт. — Срок годности постановления уже вышел, и теперь это просто не случившийся вариант твоего будущего. Посему пусть будет тебе сувенир. Все, не мозоль мне глаза. И дай пройти!

Он выкинул бычок и зашагал по коридору, а я стоял, сжимая в руках конверт, и пытался поставить мозги на место. Это что, шутка⁈

Я напрочь забыл про ресторан и быстрым шагом пошел к себе в купе.

Оказавшись в своем вагоне, я постучался условным стуком, и мне открыла Настя. С до крайности хмурым видом.

— Мат! — торжественно провозгласила Амальгама с кресла.

— Да… Да как⁈ — схватилась за голову Настя и бросилась обратно к шахматной доске.

— Анастасия Михайловна, у вас получается все лучше!

Эти двое все никак не уймутся! После того, как сестра приняла как факт, что от огромной нексонианки осталась одна голова, а Красавка снова с нами, они решили зарубиться в шахматы.

И вот… уже который час подряд… Признаюсь, я сбежал из купе в том числе по этой причине.

— Еще раз! — скрипнула зубами Настя.

— Ну раз вы так просите…

Сестра смахнула с доски все фигурки и принялась расставлять их заново. Амальгама с невинным видом наблюдала за ее действиями.

Я же плюхнулся в кресло, вскрыл сургучную печать и вытащил бумагу. Через минуту чтения не осталось никаких сомнений, что постановление на мой арест было настоящим, и если бы я облажался в ходе «беседы» с Горном, то сидеть бы мне сейчас в подвале в колодках, а не в этом шикарном купе.

Значит, письмо с текстом «Меч качается» было поддельным, а конверт подбросили абсолютно сознательно. Посему инквизитор вне подозрений, и конструкта отправил кто-то другой. Но кто?

Герда? Нет, явных мотивов у нее нет, да и не стала бы она звонить Зубру и сообщать о визите Федора. А вот покойному Людвигу мотивы и вовсе не нужны. Он, похоже, был еще одним «конструктом», только сделанным более изящно.

Теперь и нападение на меня в Остроге уже не выглядит прозаичным всплеском внезапно проснувшейся ревности.

Вопрос в другом — кто кукловод?

Похоже, этот кто-то действовал двумя путями. Сначала оставил конверт в усадьбе, а потом натравил на меня конструкта. Конверт «инквизитора» — возможность указать на Горна, а значит, действенный инструмент разжечь конфликт с инквизицией еще ярче, если конструкт облажается. А когда и с этим вышла промашка, включился второй инструмент — Людвиг.

Да уж… чья-то невидимая рука реально делает все, чтобы инквизиция от меня и мокрого места не оставила.

— Жрать! — подбежал ко мне Красавка и оперся лапами о диван.

— На, держи, — смял я бумаги в комок и бросил мелкому обжоре. А тот возьми и реально схвати его в зубы!

— А ну выплюнь, быстро!

Я выхватил бумажку и в следующую секунду сжег ее дотла прямо у себя в руке.

— Красавка голодный!

— Ты сожрал один всю тележку и половину завтрака! Мало тебе?

— А еще он сожрал черного коня и ладью! — сверкнула Настя глазами на моего питомца.

Красавка фыркнул и, переваливаясь со спины на живот, покатился к себе в «норку» — под диван. Наблюдая за этими телодвижениями я невольно задумался: куда вообще деваются килограммы жратвы, которые он потребляет за десятерых упитанных «котов»? Красавка, стоило ему встать на задние лапы и вытянуться, едва доставал мне до груди, а его пухлый живот не выглядел уж слишком здоровым.

Или у него внутри и вправду черная дыра?

— Пешка на С3, — сказала Амальгама, стоило Насте закончить приготовления к очередной партии.

Сестра поставила фигурку на нужное место, а потом сделала свой ход.

— Конь на F3.

Я же махнул рукой на ушастого проглота, а потом снова взялся за новый меч. Признаюсь, не без опаски.

— Ты точно уверена, что это был именно Сеня? — спросил я Настю, разглядывая и ощупывая меч со всех сторон.

— Варя сказала, что да, — пожала плечами сестра. — Но в подъезде было темно и, возможно, она и ошиблась. Мне пришлось взять эту штуку, а то бы он с дружками от нас не отстал. Мы с Гердой пытались от них отвязаться, но эти бородачи ползли за нами до самой машины и слезно умоляли взять подарок «во славу Антихриста».

— Да, это похоже на Сеню… — задумчиво проговорил я и отложил меч.

— Шах, Анастасия Михайловна!

— О, нет!

Так, еще одно бесславное поражение Насти я не переживу.

— Ты куда опять? — спросила