- Ты чего? – ошарашенно воззрился на напарника Изя, едва успевший отдернуть пальцы от хищно клацнувшей тяжелой металлической крышки.

- Русские хакеры захватили контроль над нашими спутниками! – выпучив глаза, сообщил агент Бум. – Они нагло переговариваются по системе восемь-восемь! И я только что слышал, как кто-то отдал команду посшибать спутники дублирующей системы девять-девять! Нам пробка, Джон!

- Какая пробка? – не понял Швеллерсон.

- Которой затыкают кастрюлю с борщом, - Бум выставил сомкнутые кольцом руки, показывая внушительный размер пробки от кастрюли. – Нас убьют при задержании, Джон! А потом посадят в тюрьму, где ужасные русские уголовники заставят нас есть щи дырявыми ложками и будут называть женскими именами! Я знаю, Джон! Я много изучал русские реалии! Я хочу жить, Джон! Мне всего сорок пять лет!

- Эй! Напарник! – Изя с трудом отстранил схватившего его за грудки Майкла Бума. – Прекрати истерику и закати глаза, пока они у тебя не выпали!

- Ты не понимаешь! Нам нужно явиться с повинной, и тогда нам сохранят жизнь! Из повинной головы мозги не вышибают! – Майкл осмотрелся вокруг и, заметив смотревшего на них отсутствующим взглядом мужчину в строгом темно-сером костюме, ринулся к нему с криком: - Товарищ, мы американские шпионы! Мы хотим явиться с повинной головой. Подскажите, пожалуйста, где здесь ближайший штаб КГБ?

Полковник госбезопасности Мурашкин устало смерил взглядом идиота в синем рабочем комбинезоне. Вероятно этот спецназовец принял его за невесть как забредшего на территорию объекта штатского, и от скуки решил разыграть. Розыгрыш, надо сказать, совершенно тупой, под стать выражению лица самого идиота, выпучившего глаза так, словно сию минуту страдает от жесточайшего запора. И ведь даже рассердиться на него невозможно. Видно же, что на него еще при зачатии рассердилась сама природа.

- Пошел вон! – коротко, но внятно проговорил полковник.

- Вот? – агент Бум от волнения перешел на родной язык.

- Извините, - виновато улыбнулся Мурашкину Изя Швеллерсон и, схватив напарника за шиворот, поволок его прочь.

Тем временем начало смеркаться. В больших стеклах расположенного на окраине города торгового центра «Карусель» отразилось оранжевое пламя заката.

Измученному небывалыми фантастическими проблемами полковнику Мурашкину предстояла бессонная ночь. Почему-то именно ночью из столицы должна была прибыть полномочная группа по контакту с пришельцами, возглавляемая самим главой МИД.

Глава 27

Сор – единственный среди перволюдей не имел ни сестры, ни брата. Вероятно, породив его, Создатель был чем-то отвлечен. А может, узрев ущербную душонку своего порождения, он решил, что хватит и одного экземпляра. Во всяком случае, некоторые из перволюдей в разговорах между собой язвительно именовали Сора ошибкой Создателя.

Характер у Сора, надо сразу сказать, от рождения был преотвратный. С виду тихий и доброжелательный в общении он норовил якобы ненароком наступить кому-нибудь на ногу, врезать камнем по пальцу, подложить острый шип на лавку, а то и вовсе, нагадить у входа в жилище, постучать в дверь и, спрятавшись в кустиках, замереть от радостного наслаждения при виде вляпавшегося в дерьмо сородича.

Понятно, что с ним никто не желал иметь дело, и все гнали его прочь или уходили сами, едва завидев. А потому, когда у создавших супружеские пары перволюдей начали появляться первые дети, а потом внуки и правнуки, Сор так и бродил в одиночестве, не имея собственного потомства.

Прошло немало веков, сложившихся в тысячелетия. Потомство перволюдей смешалось, порождая племена и народы, создающие государства и могучие империи. Люди давно забыли об истинной сути своих прародителей и почитали их за добрых и злых богов, а иных и вовсе за коварных демонов. Одним просто молились, прося помощи и заступничества, другим приносили жертвы, иной раз столь кровавые, что прародители, не желая смотреть на это, отрекались от своего потомства и начинали вести затворнический образ жизни в самых потаенных уголках мира. Иных же, свалив на них все свои беды и невзгоды, люди сами изгоняли, придумав для этого всяческие ритуалы.

А ежели кто-то из перволюдей выходил к потомкам и пытался призвать их к разуму, то его высмеивали, и всяк норовил кинуть палку или камень.

А вот Сор, как не старался, не удостаивался ни почестей, ни проклятий. Самого большего, чего он мог добиться, это получить в каком-нибудь племени ранг мелкого пакостливого духа, от которого легко избавиться простеньким наговором, а то и вовсе смыв чистой водой или проветрив жилище.

Особую злобу Сор испытывал к славянскому племени. Этот народ отличался самым большим количеством богоборцев. Им ничего не стоило, набравшись по самую маковку хмельным медом, объявить очередного прародителя олицетворением мирового зла. И вот уже вереницы добрых молодцев отправляются во все стороны в поисках славы и адреналина. В конце концов, очередному нареченному злодею надоедало наблюдать за чинимым богоборцами разором, и он имитировал свою гибель от руки одного из них, после чего переходил к отшельническому образу жизни.

Так вот, как только Сор не старался, как не изощрялся в различных пакостях, эти клятые славяне не желали отождествлять его с мировым злом и устраивать в его честь богатырские квесты. Да какое там мировое зло, какие квесты? Они даже не удосужились сложить хотя бы самый простенький наговор для его изгнания! Считая Сора даже не духом, а каким-то мелким недоразумением, поселяющимся только в жилищах у грязнуль, они тупо брали веник и выметали его за порог. Вот и весь квест… Ох и злила же изгоя эта тупая вера славян в то, что в чистом жилище Сор не заведется! Тем более злила, что каким-то непостижимым образом эта вера действительно не давала ему проникнуть туда, где царят чистота и порядок.

В лютой злобе поклялся Сор извести славянское племя и принялся творить на головы непокорного народа различные беды. Однако тут же был изловлен Велесом и Перуном. Пообшибав Сором желуди с окрестных дубов, братья забросили его ашни на Оловянные Острова, куда в те времена стекалось разное человеческое отребье, изгоняемое из других земель. Там обиженный изгой и затаился до поры.

***

Пришло время, когда перволюди решили уйти. За многие тысячелетия их потомки настолько отдалились в своем миропонимании, что прародители уже никак не могли на них влиять и тем более воспитывать. За вечную жизнь и