– По свиным тушам пуляли и болтами, и стрелами. С одной стороны, хорошо всё, кость пробивалась только в путь. А с другой – скорость стрелы вызывает опасения: она всё же в восемь раз меньше, чем у той же «мосинки». Понятно, что это значит?

– Хм… Выходит, даже смертельно раненный часовой успеет поднять тревогу?

– Скорее всего, да.

– Ясно, а что за яд?

– Нервно-паралитический, по воздействию напоминает яд кобры, парализует органы дыхания.

– Много?

– Десять кубиков, чтоб наверняка. Сам понимаешь, на людях не проверяли. А болт этот собрали в единственном экземпляре.

– А на ком испытывали, Командир?

– На макаках, чтоб им в свой обезьяний рай попасть.

– Так вроде у них души нет.

– По хрен. Для тех, на ком лекарства и прочую химическую дрянь испытывают, должен быть рай, обязательно должен.

– Командир, а четвёртый боеприпас? Что-то совсем убойное? – Андрей решил не развивать тему посмертия макак.

– Ха, угадал. Держи.

Командир протянул Андрею стрелу раза в два толще первой, тупую, но зато с резьбой на конце, и шар сантиметров семи в диаметре.

– Это что?

– Смотри, шар накручивается на стрелу. Видишь, в навершии тоненькие штырьки? Это контакты. Взрыватель по типу морской мины, но, опять же, ручная работа, собирали люди с высшим инженерным образованием. То есть жутко нетехнологично и дорого. Цена этого болта, наверно, будет как раз с броневик. Ладно, это потом будем решать. Сейчас задача Скифа – проверить баллистику, так что взрыватель хоть и есть, но в этой болванке его нет. Понятно?

– Ну как бы да.

Командир строго посмотрел на Андрея.

– И что тебе как бы понятно?

– Ну, выходит, арбалетом можно что-то типа гранаты прицельно на пятьдесят-сто метров запулить.

– Теоретически да, есть теперь у нас на каждую вражину свой болт с резьбой, а вот практически посмотрим, что Скиф скажет. Не знаю я, честно говоря, можно ли в современной войне самострел использовать. Если будет польза для спецопераций, то просто замечательно. Если нет – ничего страшного, это всё-таки подарок, прежде всего.

– Ну, как по мне, польза будет. В горах, например, или при переправе: тросик зацепить и через реку какую или овраг перекинуть.

– Посмотрим, Андрей. Посмотрим.

– Командир, а эти авиаконструкторы неужели вот так просто согласились нам его сделать?

– Ага, счаз! Эти коварные демоны мало того, что захапали себе все чертежи и арбалета, и эксцентриков, так они ещё Валеру на месяц вытребовали.

– Валеру? А как они про него узнали?

– Это правильный вопрос. – Командир заулыбался во все тридцать два зуба. – Я им и слил информацию. Спросишь зачем?

– А не спрошу, догадываюсь. Интересно только, что ты, Командир, им показал, чтобы они наживку заглотили.

– И опять правильный вопрос, товарищ капитан. Принёс я им, значит, папочку с эскизами. Ну, подошёл, понимаешь, художник творчески, кроме собственно арбалета нарисовал несколько, скажем так, персонажей, которые из него стреляют. Разве ж это преступление?

Командир, ухмыляясь, вытащил из стола несколько больших листов бумаги и передал один Андрею.

– Вот, например, карандашный набросок «Ивануэль Грозный убивает своего сына». Вот скажи мне, чего они так перевозбудились? Ну, подумаешь, дуэль Высших эльфов на арбалетах. Это, кстати, предусмотрительно сделанная копия, оригинал мне не отдали.

– Шикарно. А на остальных что?

– Эту вот Валера обозвал «Охотницы на привале». – Командир передал Барсу следующий лист.

Три однотонно-серые охотницы, с телами, чуть прикрытыми ремнями, накачанными, играющими мускулатурой, вызывали резкий выброс тестостерона. Клыкастые, нарочито прорисованные орочьи морды впечатление почему-то не портили, а наоборот, придавали картине какую-то дикую энергетику.

– Ну, Командир, это удар ниже пояса! Во всех смыслах ниже, даже меня проняло! Бедные конструкторы!

Взгляд невольно цеплялся за поджарые фигуры охотниц, и Андрей сосредоточился на подсчёте черепов, которыми была украшена пещера, выбранная орчихами для привала.

– Согласен, мощно получилось. Всё-таки у Валеры талант.

– Командир, не томи, чего там дальше-то?

– А вот этим я их припечатал. Смотри первый рисунок. Вроде всё просто: гномы из стационарных арбалетов фигачат в дракона стрелами, заполненными магией. Вроде сказка, и к авиации никакого отношения не имеет. Да?

– Ну как бы да, где гномы и где авиация.

– А сейчас?

Командир положил последний лист поверх гномов-зенитчиков. Композиция осталась той же: легко узнаваемые холмы, крыши домов вдалеке, только вот гномы превратились в людей, одетых в странное, делающее их похожими на ратников, снаряжение защитной расцветки. Сами арбалеты видоизменились: их форма плавно перетекла из вычурной средневековой в лаконично выверенную, более присущую высокотехнологичной эпохе.

Для Андрея стало очевидно, что, делая «Скиф», конструкторы посматривали на эти тяжёлые стационары. Магические стрелы превратились в тонкие остроносые ракеты. Но самое главное – место дракона в небе заняли самолёты. Самолёты, которые по достоинству могли оценить только авиаконструкторы. Самолёты, чьи силуэты ещё даже не мелькали в самых смелых набросках будущей реактивной авиации.

Два пикирующих бомбардировщика с непривычно зауженными фюзеляжами, с огромными воздухозаборниками по бокам и целой батареей разнокалиберного вооружения под каждым крылом заходили на цель. Компактный, с мощным хвостовым оперением самолёт производил впечатление летающего танка и поражал своей реалистичностью.

– «Грачи прилетели».

С трудом оторвав взгляд от рисунка, Андрей посмотрел на Командира.

– Что?..

– Картина, говорю, называется «Грачи прилетели».

– А. Неудивительно, что они потребовали Валеру, удивительно, что только на месяц.

– Так я ж тебе говорю, что это хитрые демоны, и у них есть коварный секретный план.

Андрей вопросительно посмотрел на Командира, ожидая подробностей, нисколько не сомневаясь, что для того все секреты каких-то штатских как открытая книга.

– А что ты хочешь, авиастроители – элита инженерной интеллигенции, самомнения выше крыши. Познакомили меня в последний день с лаборанткой, Оксаной, вроде как она случайно в столовой ко мне подсела. Красавица, ноги от ушей, коса до жопы, бюст такой, что того и гляди халат лопнет. Говорит – голос елеем в уши льётся. А сами все столики вокруг заняли и перемигиваются, как им казалось, незаметно от меня. Ну, я их ожидания оправдал на все сто: сам перед ней мелким бесом стелился, только что в загс прямо на столе не позвал.

– Ха-ха, хотел бы я посмотреть на это, Командир. Думаешь, хотят нашего художника сманить? А не боишься, что получится у этих, как ты говоришь, коварных демонов?

– Товарищ капитан, не вы ли мне докладывали, что Валера у нас по уши влюблён в Анечку? Да и о моей скромной роли в рисовании многомудрые конструкторы не знают. Хотя сейчас Валера и без меня запросто справится.

– Ну да, сюжетов ему на сто лет хватит.

– А вот за то, что они