Шрифт:
Закладка:
При таком положении вести успешно борьбу с регулярными войсками, численно превышавшими наши силы в 10–20 раз, прекрасно технически снабженными, наступавшими под руководством опытных специалистов, не представлялось никакой возможности. Наши войска на всех участках фронта почти непрерывно отступали, а крупные города один за другим переходили в руки оккупантов.
В каких условиях велась борьба на наших участках фронта и с какими силами, можно судить по положению в группе войск Бахмачского участка фронта, пробывших на боевых позициях, до сдачи Харькова, с 8/III по 8/IV, по линии фронта Бахмач – Ромны – Гадяч – Зеньков – Ахтырка – Кириковка – Богодухов – Люботин – Мерефа.
Эта группа войск находилась не в худших условиях и, по мнению товарищей с других участков фронта, даже имела преимущество, так как в ней находилась значительная группа партработников и командование было в руках партийного товарища[113].
Как я уже говорила, 6/ІІІ из Полтавы для установки Бахмачского участка фронта выехали сводные отряды, численностью около 320 человек, под командой Примакова. По пути следования мы встретили поезд киевских железнодорожников, стоявший на одной из станций. В поезде находилось свыше 100 чел. активных железнодорожных рабочих, некоторые с женами и детишками, имелась кухня и значительные запасы продовольствия. Все мужское население поезда имело винтовки, но многие владели ими плохо, а на некоторых площадках вагонов стояли пулеметы. После переговоров с тт. железнодорожниками, не знавшими, что с собой предпринять, мы предложили им ехать вместе с нами, предполагая, что их знание железной дороги будет очень полезно в Бахмаче – крупном узловом центре. Но так как по пути следования на всех станциях мы не встретили ни одного политработника, а только железнодорожную администрацию, которая работала без всякого контроля, то устроив в поезде партийное совещание[114], решили по всей линии Полтава – Бахмач установить на станциях свой полный контроль путем назначения комиссаров. Тут же наметили права и обязанности этих комиссаров, которые заключались в следующем: 1) контролировать действия железнодорожной администрации, 2) наблюдать за железнодорожными проводами и 3) спешно продвигать наши военные поезда и строго следить за выполнением всех требований Советской власти. Для этой работы железнодорожные товарищи были наиболее приспособлены и, не доезжая Бахмача, нам пришлось многих из них оставить по линии, назначая их (на основании полномочий, данных мне главковерхом) комиссарами.
В Бахмаче мы нашли около 6 тысяч чехословацких войск, и большая часть железнодорожных путей была занята их эшелонами, а на вокзалах и у аппаратных дежурили их военные представители. По сведениям чехословацкой разведки на Бахмач продвигалось около 10–12 тысяч германских войск. Штаб чехословаков, еще до нашего приезда, выдвинул со стороны их продвижения свой заслон – тысячи 1½ штыков с артиллерией.
По приезде наш штаб (Примаков, Бош Е. и Пятаков Юр.) решил прежде всего столковаться с чехословацким штабом. Но это оказалось довольно сложной задачей. Представители чехословацкого штаба говорили с нами корректно, сдержанно, но ни на один вопрос прямого ответа не давали и с нескрываемой иронией спрашивали: «Вы думаете этими силами бороться с германской армией?» Нам приходилось делать вид, что мы не замечаем злой насмешки и, между прочим, сообщить, что на днях должны прийти войска, а наша задача подготовить все к их приезду. На это чехословаки отвечали коротко: «Если у Советской власти будут силы, чтобы вести войну с Германией, мы вас поддержим»… Наше предложение ввести одного представителя в их штаб, не встретило прямого отказа, но всячески отводилось заявлениями, что у нас нет военных специалистов, а у них исключительно военный штаб, и что присутствие нашего представителя они могут понимать только как политический контроль. Что касается военных действий, то они готовы нас информировать о своих решениях и даже, если потребуется, предварительно сговариваться по каждому отдельному случаю. Пришлось на этом согласиться, так как на большее рассчитывать по их тону не приходилось. Правда, никто из нас на действительную поддержку чехословаков не рассчитывал, но рвать с ними не считали возможным, так как т. Овсеенко требовал от нас максимальной сговорчивости и уступок, основываясь на телеграммах тов. Троцкого, в которых сообщалось, что чехословацкий штаб официально заявил о своем решении оказать поддержку Советской власти в борьбе с Германией. В тот же день, как только нами были поставлены комиссар, в аппаратной, на обязанности которого лежал просмотр всех переговоров, и комиссар движения, без разрешения которого ни один эшелон не мог быть выпущен с вокзала, чехословаки перебрались с вокзала Киево-Воронежского, где остановился наш штаб, на вокзал Либаво-Роменский, где установили свою охрану и где 5–6 наших работников не могли следить за их распоряжениями и действиями.
Числа 10-го к нам прибыл отряд, человек в 400, сформированный в Полтаве из киевских рабочих, с группой партработников – Коля Голубенко, Евгений Эдельштейн, Довнар-Запольский, Вера Бухарцева, Лида Соколова и Казюлина – первые три тт. были штабом этого отряда, последние три – санитарным отрядом. Большинство отряда состояло из рабочих, никогда не бывавших на фронте и очень плохо владевших оружием. Всего составилась группа войск человек в 700–800. С этими силами мы заняли боевой участок фронта, несли разведку и, пользуясь спокойствием на фронте и с нетерпением поджидая подкрепления, занялись налаживанием связи, организацией охраны вокзала и путей из железнодорожной красной гвардии и снабжением нашей группы войск продовольствием и всем необходимым. К этой работе привлекли местный Совет, и Исполком Совета полностью взял на себя организацию и доставку продовольствия. Работа шла успешно – 12/ IIІ вышел первый номер нашей газеты «К оружию!» – орган наступающих на Киев советских войск, издание группы войск Бахмачского участка фронта. Сведения с Полтавского участка фронта, нашего левого фланга, приходили хорошие – там уже составилась группа войск около трех тысяч, и настроение в нашей группе войск создалось бодрое – боевое.
Несколько беспокоил нас наш левый фланг – Конотоп. Хотя Конотоп, по крепости Советской власти и революционному настроению рабочих, сам по себе представлял для нас значительную опору, но прибывший туда из Харькова числа 10/ІІІ отряд был крайне неудачно сформирован, из случайно набранных людей, и командующий этим отрядом был человек с неизвестным прошлым. В рядах войск и в штабе совершенно отсутствовали партработники, и с первого дня между штабом и местными органами власти начались трения, которые усугублялись с каждым днем и грозили столкновениями отряда с населением.
