Шрифт:
Закладка:
Вань отыскался быстро.
Когда Андрей спустился в поземное узилище, из охраны уже никого не было, а связка ключей от камер валялась на полу. Он поднял её и двинулся в глубь мрачного коридора. Тусклый керосиновый светильник жёлтым пятном освещал дорогу.
В подземелье было четыре камеры, но только в двух из них обнаружились жильцы. В одной сидели измождённые контрабандисты, а в другой…
Вань поднял руку, заслоняясь от слепящего света лампы.
– Ты опять пришёл, Ло? – спросил он человека с фонарём. – Ты позор своего отца, я ничего не подпишу тебе. И не потому что мне жалко поместья, а потому, что ты – мерзавец. Своим присутствием в нашем доме ты оскверняешь память моих родителей. Когда-то твой отец уговорил меня помочь тебе и на время пустить в родительский дом. Прошло десять лет. Но что изменилось? Ты, как и прежде, живёшь в моём доме, только на мои письма почему-то не отвечаешь. А когда я сообщил, что хочу продать родительский дом, ты решил забрать его силой. А мне ты что уготовил? Утопить в Хэйхэ или заморить голодом в этой камере?
Я знаю тебя с детства, Ло. Тогда ты был мелким, жадным пакостником, а сейчас стал большим негодяем. Мне противно говорить с тобой. Уходи.
– Это не Ло, учитель. Это я.
– Андрей? Ты как здесь?
– Я за тобой. Сам идти сможешь?
– Смогу, но недалеко. Я ж на цепи.
– Узнаю наставника. Раз шутишь, значит – всё не так плохо. Потерпи, сейчас отстегну.
Звякнула снятая с пояса тяжёлая цепь.
– Попробуй встать.
– Не могу, ноги не держат. Наверное, от радости.
– Ничего, я тебя понесу. Держись за мою шею. Будем выходить на улицу, зажмурь глаза, всё-таки больше месяца без белого света.
– Как ты меня нашёл?
– Долгая история, потом расскажу. Ты амулет свой не потерял?
– Что ты! Со мной. Ло хотел отобрать, но побрезговал.
– Отбегался твой Ло.
– Ты?
– Нет, сам.
– Ну и хорошо, что лишнего греха на душу не взял.
– Всё, закрывай глаза, выходим на улицу…
Ранним утром, услышав артиллерийскую канонаду в устье Хэйхэ, командующий Тяньцзиньского гарнизона генерал Не Ши Чен удивился:
– Ло с ума сошёл – устраивать учебные стрельбы в такую рань? Выясни, что там за бардак, – приказал он адъютанту и стал одеваться.
Адъютант вернулся через несколько минут.
– Связи с импанью и с администрацией наместника нет.
– Отправь в крепость вестового. Пусть выяснит, чтó там у них происходит!
– Будет исполнено, господин.
Только к часу дня стало известно, что крепость Дагу захвачена войсками коалиции.
– Что? – взревел генерал. – Гарнизон, в ружьё!
Передовые части Тяньцзиньского гарнизона остановились перед мостом через реку Хэйхэ. Оказалось, что мост и противоположный берег заняты войсками иностранной коалиции. Китайцы хотели взять его с ходу, но попали под огонь двух дивизионов полевой артиллерии и откатились. Решили обойти мост и форсировать реку, но их ждал плотный ружейно-пулемётный огонь противника.
Не Ши Чен понял, что неприятельский заслон без поддержки артиллерии не сбить, и приказал рыть окопы. Артиллерия подтянулась только к вечеру. Пока готовили позиции – стемнело, и атаку перенесли на утро.
Только начало светать, как послышались многоголосые крики и ругань.
– Что там? – недовольно проворчал генерал.
Шум усиливался. Раздались выстрелы и сразу за ними последовали вопли.
– Опять ихэтуань! Узнайте, что там за стрельба! – гневно крикнул Не Ши Чен.
К палатке подскакал дежурный офицер. Спрыгнув с лошади, он низко поклонился и доложил:
– О господин! Ихэтуаньцы снова подрались с нашими солдатами и теперь стреляют друг в друга. Есть убитые и раненые.
– Опять Красный Чжан?
– Да. Размахивает какой-то бумагой, утверждая, что это личный приказ Дун Фусяна, который предписывает всем китайским офицерам и генералам подчиняться ему, Красному Чжану.
Лицо генерала налилось кровью. Глаза злобно сверкнули.
– Моё терпение кончилось! Я больше не потерплю в своём лагере эту сволочь! Прикажи трубачам играть атаку! Ихэтуанцев гнать впереди! А Красному Чжану передай, что если он сейчас же не явится ко мне, то я прикажу принести сюда его революционную голову!
Он резко развернулся и, откинув полог, зашёл в походный шатёр.
– Всё решилось само собой! Мне придётся убить этого негодяя! Я больше не потерплю в своей армии ни одного ихэтуаня! И плевать на все приказы, которые меня заставляют подчиниться этому отребью.
На улице послышался шум.
– О, объявился!
Генерал надел на плечо перевязь с саблей и вышел.
Вождь ихэтуаней Красный Чжан, выряженный в красную рубаху и такие же красные штаны, с вызывающим видом стоял у генеральского шатра, демонстративно положив руки на огромный дурацкий меч.
– А-а-а-а, Чжан! Ты пришёл.
Не Ши Чен и Красный Чжан, дрожа от ярости, встали друг напротив друга. Генерал до боли сжал пальцы на рукояти сабли.
– Что, Чжан? Ты хочешь стать главным? Ты и твои ряженые клоуны возомнили, что умеете воевать? А заговоры и ладанки спасут твоих фанатиков от пуль и снарядов? Или вы храбры только тогда, когда нужно бить своих? – заорал генерал.
Красный Чжан отшатнулся и схватился за меч.
– А! Разбойник! – взревел Не Ши Чен. – Ты хочешь убить меня?
Он выхватил из ножен саблю и, сделав красивый замах, начисто срубил голову главаря ихэтуаней.
– Уберите эту падаль! И дайте мне умыться! – бросил он адъютантам, стряхивая с клинка кровь. – Теперь ты действительно красный, – презрительно бросил генерал окровавленному трупу.
Прискакал офицер.
– Всё готово к атаке!
– Пусть артиллерия начинает обстрел позиций противника! После третьего залпа поднимайте людей! Ихэтуанцев – вперёд! Откажутся идти – расстреливать на месте! Адъютант, помогите мне переодеться в парадный мундир. Сегодня я сам поведу солдат.
После третьего артиллерийского залпа поднялась пехота и погнала впереди себя толпу ихэтуаней.
Солдаты коалиции открыли огонь. Ни священные ладанки, ни заговоры на красных повязках не спасали фанатиков от свинца. Они пытались повернуть назад, но были встречены огнём с китайской стороны. Фанатизм сменился страхом, и «гордые революционеры» стали в ужасе разбегаться.
– Коня генералу! – выкрикнул адъютант.
