– А вы на флагшток свой погон поднимите, – предложил Андрей.

– Не понял, – растерялся поручик.

– Погон офицера Российской императорской армии вполне соответствует штандарту, тем более в качестве демонстрации славной победы российского оружия, – пояснил Андрей. – Поднимите на флагштоке свой погон, и завтра об этом будут говорить во всех эскадрах союзного флота.

Станкевич просиял.

– Выручил, брат!

О геройстве Андрея и его добровольцев знал весь десант, поэтому его появление на плацу было встречено одобрительным гулом. Возле мачты флагштока толкались представители всех союзных отрядов, норовя зацепить свой флаг выше других. Слышались сердитые голоса и споры.

– Успокойтесь, господа, – громко крикнул Андрей, – считаю справедливым первым зацепить японский флаг! Почему? Потому что почти весь японский отряд лежит на этом плацу!

Споры прекратились.

– Вторым пусть будет русский, – крикнули из толпы.

Станкевич демонстративно отстегнул свой погон и зацепил его рядом с японским флагом[69].

– А третий – германский, – добавил Андрей.

– Почему германский? – зашумела толпа. – Они в самом конце заявились.

– «Ильтис», – коротко сказал Андрей, и все замолчали. Героизм германской канонерки видели все.

– Этот форт мы взяли вместе, – громко сказал Андрей, – и каждый из вас заслужил, чтобы штандарт его страны реял на этом флагштоке! Не будем рядиться, как развесить флаги, они все здесь заслуженно! Сейчас над этим фортом! А скоро и над всей импанью!

Десантники одобрительно засвистели.

К Андрею подошел германский офицер и бросил два пальца к козырьку.

– Мичман Германского императорского флота Гаух, – представился он. – Благодарю, – кивнул он на свой флаг.

– Каждому по заслугам, герр Гаух, – ответил Андрей, – ваш «Ильтис» многим из нас сегодня жизни спас. А где капитан Поль?

– Погиб. Шальная пуля.

– Жаль.

Со стены раздался рёв крупнокалиберных орудий. И почти сразу за этим на противоположном берегу прогремел оглушительный взрыв.

Даже здесь, на другой стороне реки, на расстоянии свыше четырёх километров, задрожала земля.

– Что это? – пронеслось в толпе.

– Похоже, австрийцы попали в пороховой погреб Южного форта!

– Ай да красавцы! С первого залпа накрытие.

– «Золотой выстрел»[70], - зашептались в толпе моряков.

– Андрей Иннокентьевич! А?! – восторженно крикнул Станкевич. – Повезло-то как?

– Везёт тому, кто везёт, – философски изрёк Андрей.

– Вы о чём?

– Вы думаете, почему мы австрийцев в бой на стене не пустили?

– Потому что… – начал понимать Станкевич.

– Именно, – усмехнулся Андрей, – потому что они были комендорами с линейного австрийского броненосца[71]. Кто служит на линейных кораблях? А дистанция ведения боя линейного корабля какая?

– Не знаю, – смутился поручик.

– Подсказываю. На главный калибр линейного корабля ставят только лучших и самых опытных комендоров. Второе: максимальная дистанция ведения огня главного калибра на линейных кораблях плюс-минус двадцать морских миль. Двадцать! А морская миля больше сухопутной почти в два раза. Третье: море – это качка и так далее… А здесь? Дистанция выстрела чуть больше трёх километров, да ещё и с наземной оборудованной позиции. Для них такой выстрел – всё равно что стрельба в тире. Я даже не напоминаю, что мы специально просили дать нам специалистов именно по крупнокалиберным орудиям Круппа. Ну, и последнее. Какой калибр у снарядов, которыми австрийцы бомбят Южный форт?

– Восемь дюймов, – начиная понимать, к чему ведёт Андрей, включился Станкевич. – Вы хотите сказать, что боевая часть снаряда весит под сто килограммов?[72]

– Где-то так, – подтвердил Андрей. – Представляете, что может натворить снаряд такого калибра?

– Такими фугасами все оставшиеся форты импани срыть можно, – присвистнул Станкевич.

– Можно, – согласился Андрей. – Ладно, вы тут дальше сами, а у меня ещё есть дела.

– Помощь нужна?

– Пока нет.

Андрей уже собрался уходить, как к нему подошёл японский солдат.

– Лейтенант Исида просит вас подойти к нему, – на приличном русском обратился он к Андрею.

– Ведите.

Исида лежал там же, где оставил его Андрей, только уже умытый и перевязанный, вокруг толпился десяток выживших японских солдат. С его места был хорошо виден флагшток, на котором полоскались полотнища союзных держав. А над ними, на самом верху, реял белый стяг с ярко-красным кругом в центре.

Увидев Андрея, Исида улыбнулся.

– Простите меня, Лопатин-сан, что не могу должным образом отблагодарить вас за ту услугу, которую вы оказали моей стране и мне лично, – церемонно начал он, пытаясь изобразить поклон.

– Лежите, лежите, Исида-сан, – остановил его Андрей. – Я просто выполнил свой долг по отношению к союзнику и соратнику по борьбе с общим врагом.

– Хорошо сказано, – прохрипел Исида, – тем не менее я благодарю вас. Извините, Лопатин-сан, могу я задать вам личный вопрос?

– Разумеется, Исида-сан.

– Это правда, что вы сражаетесь японским мечом вакидзаси?

– Да, – подтвердил Андрей и, опережая следующий вопрос добавил: – Трофей.

– Вы могли бы его показать?

Андрей снял с плеча ножны с вакидзаси и передал его Исиде. Тот глянул на клинок.

– Старая работа.

– Мне сказали, что это работа мастера Камезуми.

– Вам сказали правду, – согласился Исида, – а почему он без пары?

– Долгая история, – усмехнулся Андрей.