— Будешь как я, — как не в чем не бывало продолжала вещать старушка. — Всю жизнь мыкаться, зато свободная, и плевать что порой не с кем даже словом перемолвится, зато все будут знать, что тебе никто не нужен. Никто не обидит, никто не предаст.

Слезы незаметно высохли, будто и не было их. Варвара посмотрела на меня как на глупую:

— Если друг настоящий, то обязательно вернётся, а если нет, пусть идёт своей дорогой, и судьбу надо благодарить, что развела вас. Так что бросай реветь и жалеть себя. Не о чем. Иди-ка, лучше делом займись. К Иону сходи, да про деревца фруктовые расспроси. Вечер уже занимается, он уж работать наверно закончил, глядишь и научит тебя.

Я безропотно подчинилась, радуясь про себя, возможности забыть о неприятных мыслях.

Ион, оказался крупным стариком с жидкой бородой, здесь в Ярринке вообще много стариков живёт. Он был местным пчеловодом, и уверял меня, что сад в первую очередь ему нужен из-за пчёл, которые благодаря пышному цветению весеннего сада, дают какой-то фантастически вкусный мёд. Он провёл меня по своему саду, обращая моё внимание на те или иные особенности деревьев, на окраску и форму листьев, отмечал для меня толщину коры, и многое другое. Экскурсия продлилась больше двух часов и вылилась в повышение восприятия, этакий приятный попутный бонус. Видно, что Ион очень гордится своим садом, он мог подолгу рассказывать о том, когда и как посадил то или иное деревце, и почему выбрал именно это, речь его лилась плавно и спокойно, и слушать было его очень приятно. Когда вышли из сада, было уже темно.

— Заболтался я совсем, прости старика, — начал извинятся он.

— Это я вас заболтала, — взяла вину на себя я. — Очень уж мне интересно было послушать. У бабушки Варвары уж больно садик запущенный, хотелось сделать ей приятное, да расчистить всё как следует.

— Знаю, знаю. Раньше там Климент с семьёй проживал, какой сад там был! Я у него учился ведь за деревами ухаживать. Горько думать, что теперь всё там в запустении. Знаешь, дитя дивного народа, приходи-ка завтра, я тебя подучу не только рассказами, а покажу все, как и что делать. Придёшь?

— С радостью! — воскликнула я, отмечая, про себя, что я становлюсь заядлой огородницей. Вот начну овощами, да фруктами торговать! И заработаю, миллион, ну или геморрой, в крайнем случае. Эта мысль заставила меня рассмеяться, благо я уже покинула подворье Иона, и он не стал задаваться неудобными вопросами о причине моего смеха.

Тут я решила пройтись к таверне, вдруг там пастушка не окажется? Мне позарез надо с Ларой переговорить, вообще-то! Пользуясь темнотой, тихонько подкралась к окну таверны. Кралась больше по привычке, чем это действительно нужно было, поскольку в яслях жизнь уже и с наступлением ночи не утихала. Игроки так и мельтешили вокруг. Я заглянула в окно. Таверна от скопления народа, чуть ли по швам не трещала. Но к своему разочарованию, пастуха я заметила сразу, он сидел и пел песню, которой подпевали все желающие, а таких набралось немало, в основном новички, это было заметно по облезлым и одинаковым стартовым робам. Видно не все игроки поняли ещё, что в игре алкоголь тоже действует схожим образом, что и в реале. Яшка выглядел нервным, и всякий раз, когда в таверну входили новые посетители, поворачивал голову в сторону двери. Ясно. Поджидает, гад!

Вот, казалось бы? Что стоит подойти к нему и сказать, что наша встреча была ошибкой? Но при одной этой мысли мои коленки начали подгибаться. В таком состоянии я точно говорить не смогу. Отложу до завтра.

Набрать работы на ночь, нынче я не озаботилась, поэтому решила, не обращая внимания на окружающий мрак ночи, заняться расчисткой сада Варвары. Ночи здесь ведь светлые, ярко освещённые россыпью звёзд на небе. А идти спать мне решительно не хотелось, рано ведь, только двенадцатый час.

Когда проходила мимо кузни, снова заметила вчерашнего мальчишку, зажавшегося в том же углу, что и вчера. Стоило мне подойти поближе, как он рванул наутёк, ловко перепрыгнув через плетень и скрылся в тенях дворовых построек. Ой, что-то здесь кроется! Ладно, выясню постепенно.

В сад к Варваре пришла уже вооружённая топором и косой, и с удивлением опознала в ближайших двух деревцах молодые яблони, стоявших рядом со старыми и уже безнадёжно высохшими деревьями. Я решила проявить внимательность, чтоб ненароком не испортить молодые деревья. Перед тем как замахнуться, старалась все внимательно оглядеть, а уж потом пустить в ход косу. Потратив несколько часов, я могла с удовольствием отметить, что расчистка удалась. Итогом работы оказалось, высвобождение девяти деревьев и трёх кустов, из плена некультурных растений, типа репей и лопух обыкновенный, и остальных их товарищей. Кстати, тот помятый мной в прошлый раз кустик, оказался шиповником. Кроме него, в саду был ещё крыжовник и красная смородина, а также четыре яблони, две груши, слива, и две вишни. Не знаю, будут ли они плодоносить, это ещё предстоит выяснить. Напоследок, я решила ещё и вскопать землю вокруг деревьев. В жизни часто видела, как так делали зачем-то, наверное, и здесь будет не лишним.

Когда копала землю вокруг старой груши, лопата наткнулась на что-то гораздо более твёрдое, чем земля. Сперва подумала, что это обычный камень, но, к своему удивлению, увидела, что это бутылка, грязная и мутная, но в ней явно что-то было. Открыв её, мне в руку выпал, пожелтевший от времени, кусок исписанного мелким почерком с обоих сторон пергамента.

С интересом развернула послание и прочла следующее:

«Дорогая моя, Олека!

Вот уж как год как ты пропала, и с тех пор я словно потерял себя и места себе не нахожу. Не могу смирится с тем, что тебя возможно уже нет с нами. У меня теперь есть много времени, чтоб подумать о нашей жизни. Я хотел сказать тебе спасибо, за каждый день, что мы провели вместе. Даже за те дни, когда, мы бывали в ссорах, потому что я каждый миг любил тебя все сердцем, и эту любовь я унесу с собой в могилу, ибо это то единственное, что никто у меня не может отнять. Прошу, прости, что не всегда был рядом, и что так мало нам удалось побыть вдвоём и вдоволь навидаться. Прости, что не починил скрипящую дверь в курятник, что так злила тебя, и не любил есть капустные пироги, и часто сбегал в таверну к мужикам по вечерам.