Шрифт:
Закладка:
— Так вы и не глава клана.
Слова Волкова были безобидными. Слова, но не тон — в нём столько пренебрежения, что Рысьин невольно зашипел и явно собрался выдать ответную гадость. Поэтому я выпалила первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечь их друг от друга.
— Надеюсь, на меня долги Фаины Алексеевны не переходят.
— Как знать…
Пожалуй, эти слова разозлили Юрия куда сильнее, чем все предыдущие. Кажется, он даже начал примеряться к перчатке, но тут я сделал последний рывок и ухватилась за ручку двери звягинского дома.
— Господа, я вам так благодарна, что вы меня проводили, тем самым помогли избежать страшных опасностей, поджидающих несчастную одинокую девушку на каждом углу.
Я собиралась быстро пройти в дом и захлопнуть дверь перед носами наглых офицеров, но увы, я слишком долго говорила, поэтому приметившая нас горничная открыла дверь, а Волков тут же ей сообщил, дружелюбно оскалившись:
— Штабс-капитан Волков к господину Звягинцеву.
Теперь оставить их на улице не было никакой возможности, пришлось их просто оставить, холодно кивнув на прощание. Рысьин тоже вошёл, и я ещё услышала слова Волкова, прежде чем уйти к себе:
— Поручик, мне кажется, вы слишком навязчивы, девушка явно тяготится вашим обществом, а целитель будет занят со мной. Не лучше ли вам покинуть дом, пока вы в добром здравии? — «Пока» он протянул столь выразительно, словно намекал, что в его силах исправить здравие на болезнь. — Вы здесь лишний, как бы это не привело к печальным для вас последствиям.
Вот теперь я забеспокоилась. Нет, не за Юрия, разумеется, за Николая. Конечно, они с Волковым родственники, но тот ясно давал понять, что пройдётся по любому, кто встанет у него на пути. Казалось бы, Волкову нет до меня никакого дела, но зачем тогда угрожать тому, кто пытается выдать себя за моего жениха?
Пусть у меня почти не оставалось свободного времени, но тоненький учебник по плетениям, щедро выделенный княгиней, я изучила от корки до корки. Плетения были разделены на несколько типов, каждому из которых отводилось большое количество описаний, с указанием незначительных модификаций и сопутствующих им изменений. И все эти плетения были до отвращения бытовыми: что характерно, даже было специально указано, что на живое существо не подействует ни одно из них. А ведь я поначалу подумывала, как можно использовать хотя бы заклинание экстренной глажки для самозащиты. По всей видимости, во все эти плетения был встроен запрет на причинение вреда, но сколько я ни рассматривала, ничего общего не находила. Конечно, можно было попробовать удалять отдельные блоки и экспериментировать уже с видоизменённым плетением, но увы, подопытных всё равно не было. Да и опасно менять, если не знаешь, к чему приведёт изменение. Второй княгинин учебник, как раз на этом и делал акцент: на рисках, возникающих при вольном комбинировании. Там писали о появлении нестабильности, о перемешивании плетений с выхлопом большого количества энергии и о высокой смертности магов, занимающимися непродуманными экспериментами. Уверена, именно с целью отвратить меня от экспериментов Рысьина и подбирала литературу. Формально она мою просьбу выполнила, но фактически нет. От обоих же целителей я тоже ничего серьёзного не получила. Шитов утверждал, что у меня проблема с концентрацией, причины которой он не понимает, и пока эта проблема решена не будет, двигаться дальше отработки уже изученного нельзя. Правда, варианты отработки он предлагал довольно элегантные.
Вот и сейчас над искусственными цветами моего шатра порхала иллюзорная бабочка. При всей внешней сложности плетение было простейшее, причём на нём Шитов указал модификаторы цвета и размера, так что при желании я могла бы сотворить иллюзию хоть с весь зал гимназии, в котором сейчас проходил Благотворительный вечер. Но поскольку такого желания у меня не было, а для отработки контроля требовалось только постоянно поддерживать как внешний вид, так и поведение насекомого, бабочка была крошечная и невзрачно-серая. Почти моль, только другого фасона. Но менять форму крыльев я пока не умела, увы, хотя наверняка в этом плетении была заложена и такая возможность.
С мороженым получилась накладка, и его не доставили, но Строгова подсуетилась, видно, испугавшись, что я уйду раньше времени с Благотворительного вечера, на который у неё было множество планов. Поэтому я продавала чай, кипяток для которого постоянно подносили с гимназической столовой, и всякие сопутствующие вкусности. В том числе печенье «хворост», который мы делали сами на рукоделии. Рукоделие — это один из предметов гимназии, руководство которой было уверено, что умение готовить для учениц куда важней, чем умение решать системы уравнений. Поэтому если к проблемам с математикой булочка могла отнестись снисходительно, то рукоделие все должны были знать как Отче наш. Печенье, кстати, оказалось очень вкусным, я даже сомневалась, что в прошлой жизни, обрывки которой продолжали изредка всплывать в памяти, пробовала такое. Я бы и сейчас с удовольствием попила чай, хрустя тонюсенькими хворостинками, но желание сразу пропадало, стоило взглянуть на ценник.
— Лизанька, ты сегодня необыкновенно хороша, — в который раз повторил Рысьин, пользующийся любой возможностью постоять рядом со мной.
К слову, такая возможность ему выпадала нечасто. Оказалось, что офицер не может отказать даме, если та просит его о танце. Какая прекрасная традиция! Жаль, что девочки в нашей гимназии слишком скромные. И всё же ни Рысьин, ни Волков почти не простаивали. Вот и сейчас Волков уверенно вёл Строгову, которая сияла счастливой улыбкой во все стороны, двигаясь почти безукоризненно, поскольку её ошибки в движениях нивелировались опытным партнером сразу.
— Может быть, ещё чашечку по такому случаю, Юрий Александрович? — коварно предложила я.
По моим прикидкам, выпитое скоро польётся из ушей Рысьина, настолько мужественно он финансово поддерживал наше начинание. Наверняка уже спустил всё или почти всё, выданное отцом для ухаживания за мной, но это офицерский пыл не остудило. Наверное, чай был слишком горячим, и для моего поклонника было бы лучше, продавай я мороженое.
— Лизанька, скоро мазурка, — радостно заявил Юрий. — Поэтому я никак не могу отвлекаться.
— Возможно, нам лучше не отвлекаться как раз на мазурку, — пробурчала я, пытаясь вернуть на искусственные цветы фантомную бабочку, которая внезапно опустилась на голову Юрия, поскольку я отвлеклась и перестала контролировать её в должной степени. — Мне кажется, вы должны понимать, что танцы для меня сейчас не слишком приличны.
На удивление, как раз танцевать хотелось. Но не с Юрием, а с кем-то… совсем другим, на которого хотелось смотреть и улыбаться, радуясь тому, что он рядом. Как назло, отвлечься получалось только от бабочки, но не от танцев. Мимо в вальсе проносились пары. Совсем рядом с нами вильнула юбкой Аничкова в компании симпатичного реалиста с зелёными глазами. Наверняка этот тот самый, из-за которого случились разногласия на прошлом балу, после чего одноклассница возненавидела меня, хотя должна была его, как слабое звено в их связке. Он и сейчас нет-нет, да и посматривал в мою сторону, норовя встретиться глазами, но подходить не торопился. Кто знает, что было тому причиной: отсутствие денег, которые он должен был бы оставить за чай, присутствие рядом грозного офицера, а иной раз и двух, или Аничкова, придирчиво следящая за каждым его движением — но юноша предпочитал восхищаться мной на расстоянии. И хорошо. Ещё одного поклонника рядом я бы уже не выдержала. И без того казалось, что внутри всё туже сворачивается пружина и когда она развернётся, никому мало не покажется. В последние дни я даже оборачиваться боялась: вдруг в зверином обличии полностью потеряю над собой контроль и кого-нибудь покусаю? И без того хотелось беспрестанно шипеть и рычать на окружающих, и сдерживалась я только потому, что беспрестанно твердила про себя: магу необходимо тренировать контроль. Контроль! Проклятая бабочка опять спустилась на Рысьина и нежно зарозовела. Мех чует, не иначе. Значит, всё-таки моль под прикрытием. Ничего, она у меня научится есть нектар, добывая его из бумажных цветов.
