Вратарь ростовчан пасанул на бровку своему крайку, а тут, как Димидко учил, Микроб и Клык вдвоем навалились на одного. Вот и преимущество! Клыков забрал мяч и будто играючи обвел соперника, дал пас назад, где нарисовался Лабич, аккуратно направил мяч вражьим воротам, а тут Погосян, отбиваясь от двух насевших защей, исполнил ножницы: подпрыгнул и ударил по мячу в полете.

— Пошла игра! — обрадовался комментатор. — Гол в ворота ростовской команды забил игрок «Титана» под номером десять — Микаэль…

— Погосян! — взревели трибуны, и я не заметил, как ору вместе с ними.

Долго не праздновали, нужно было отыгрываться.

В следующей атаке Мика снова обвел и пробил издали. Мяч полетел к воротам, вратарь прыгнул, и за спинами я не увидел, он отбил, или мяч прошел выше ворот. Нет гола, но появились опасные моменты. «Титаны» воспрянули, убедились, что могут и стали не давить — хитрить, импровизировать, тем более у нас много умеющих играть на разных позициях.

Тут еще Димидко, рассчитывая, что я справлюсь, опорника Лабича убрал, а выпустил Синяка, который тоже нападающий. Ох, и рискует он! Но Сан Саныч прав — я справлюсь, потому что чувствую в себе силу. Только бы нашим забить два мяча, а то половина второго тайма, а счет все еще 1:2 не в нашу пользу.

— Мужики, молодцы! Красавцы! — крикнул я своим.

Димидко приободрился, сместился к вражеским воротам, показал Погосяну «класс», но Мика остался недоволен, не забил же.

Пас в центр поля — за спинами не вижу, что там. Но ясно, что рубилово знатное.

Мяч у нас! Клыков! Синяк! Жека!..

Жека пасанул Игнату, и тут ринулся их полузащитник, ударил вперед, и снова мяч на нашей половине поля, а ростовчане ломятся к воротам всей дурной толпой. Беззвучно матерясь, Мика бросился помогать защам, да как налетит сзади на их нападающего, тот и упал, за ногу схватился, завыл. Удар сзади по ногам в штрафной площади. И не поспоришь. Пеналь. Погосян сел на корточки возле травмированного парня, руку к груди приложил — извинился. Он не специально, так случайно вышло — я буквально слышал его голос с легким кавказским акцентом.

Прибежали медики, осмотрели пострадавшего, подняли. Держась за них, он ускакал на одной ноге.

Я потер руки, встал на ленточку, подумал и отступил на шаг вглубь ворот. Там-то я могу двигаться сколько угодно.

Бить поставили полузащитника, шкафа под два метра, такой у нас Быков был, не к ночи будь помянут. Я сосредоточился на его желаниях. Давай, обозначь, куда ты хочешь бить!

Прямо. Нет, чуть ниже и левее центра, но прежде он хотел сделать обманный разбег и обозначить удар, как если бить в левый верхний угол. Ну, молодец!

Он поднял голову, поглядел на меня прямо, с вызовом — так, словно в морду дать собрался, потом типа разбежался, типа ударил в угол — я сделал вид, что собираюсь прыгнуть влево… Но остался на месте и, спокойно поймав, прижал мяч к животу.

Радостно взвыли трибуны. Хоть маленькая, но это для них победа, до того они смотрели ну просто избиение младенцев какое-то.

Горе-пенальтист выматерился, причем досталось не только мне, но и всем моим родственникам, судья аж предупреждающе свистнул и покачал головой, а их тренер погрозил кулаком.

Парни наши меня окружили, пожали руку, по плечу похлопали…

— Да блин, мы проигрываем! — занервничал я, сбрасывая руку Думченко. — Вперед! Можете же!

И они побежали. Уже не так, как в начале матча — уверенно, давая друг другу «пять». «Титанов» охватило злое отчаянье, когда действительно позади — Москва, и только с гранатой на амбразуру. Как они рисковали! Как исполняли! Вот это называется — красивый футбол!

И последние пятнадцать минут только единожды противник прорвался к нашим воротам, но опасных моментов не было. Зато у их ворот — было хоть отбавляй. Особенно красиво выступил Микроб — брел-брел понуро, ртом воздух хватал, и вдруг как расправит плечи, как стартанет к их полузащитнику с мячом! Он не просто скорость набрал, а так рванул вперед, что прям блинканул! А полузащитник ростовский замешкался, думая, кому пасануть. И тут — Микроб мяч забрал, да как ускорится и — пас Клыкову, тот — Бураку. Бурак — Рябову. А тот как рванул к воротам, собирая паровоз защитников.

Вызвал огонь на себя и — мяч вбок, Микробу. Удар!

Я встал на цыпочки: черт не видно!

Рев трибун… Гол?

Хер.

Штанга. Вот теперь выматерился я.

Все-таки хороший у ростовчан вратарь. Крутой, я бы даже сказал. Три мяча отбил. Наши могли бы сравнять счет, но не судьба, хотя давили ростовчан еще как.

В общем, после матча, хоть мы и продули, не было этого выматывающего чувства, что тебя поимели. Все-таки мы зубы показали, заставили противника понервничать и забили гол престижа.

Димидко вместо того, чтобы нас распустить, свистнул и жестом поманил за собой, а когда мы собрались вокруг него, скомандовал:

— В тренерскую все!

Я пробежался взглядом по трибунам, силясь рассмотреть Лизу. Что она собиралась мне сказать такое, чего нельзя написать в сообщении? Для девушек порой сущий пустяк становится событием.

Мы направились в тренерскую. Причем настроение у всех было, как будто мы выиграли: парни перешучивались, подбадривали друг друга, только Микроб все время зевал и еле держался на ногах.

Рассевшись по местам, мы приготовились внимать, и, кажется, я знал, что собирается сказать Димидко.

— В общем так, ребята, — проговорил он и вдруг вызверился: — Вы — мудаки! Особенно — Хотеев, Клыков и Рябов с Погосяном. Надо объяснять почему?

Все молчали. Кто руки свои разглядывал, кто бутсы — в глаза тренеру не смел посмотреть никто. Кроме меня.

— Вы, блин, не просто черти кривоногие! Вы — кисейные барышни какие-то, которым нужно благословение Нерушимого. Без благословения и игра не игра, можно косячить, так получается? А если так, то каждый из вас — говно, и яйца… Выеденного яйца… Тьфу. В общем, говна вы безъяйцевые! Да, и ты Матвеев, че вылупился? Вот че ты вылупился? Есть что сказать? Не было Нерушимого — никто не играл. Как появился — по-нес-лось! Ну да, у нас крутой вратарь, а вы тогда кто? Вы все зачем? Выходит, и команды у нас нет, один Нерушимый пусть стоит в воротах и делает ничью? Так? Хотеев! Ты че заснул?

Федор и правда дрых, аж слюну пустил. Встрепенулся, подобрался