— Спасибо, — поблагодарил я и поспешил за свой столик, пока мой сопровождающий всю охрану на уши не поставил.

Вернувшись за стол, я сразу принялся есть борщ, слушая нотацию милиционера, что это столовая только для сотрудников, тут пропускной режим, и нельзя вот так безнадзорно шастать.

Промокнув рот салфеткой, я извинился перед ним и перед другими свидетелями, которые уже все съели и ждали меня, расправился со своей порцией, и нас отвели в тот же кабинет.

На часах было без пятнадцати час, процесс, видимо, продолжался, но нас не трогали до двух дня. Потом одного за другим вызвали моих соседей, и я остался один.

Полтретьего. Три. Да сколько можно? Я принялся мерить шагами комнату.

Три десять. Три пятнадцать. Ну вашу же мать! Обещали же меня первого вызвать! Два дня Семерке этим мозг выносил!

Наконец меня позвали на выход, но не в зал суда, а в коридор, под дверь, с обеих сторон от которой стояли автоматчики.

И сколько еще тут мариноваться?

Пискнул телефон, оповещая о новом сообщении, и я подумал, что надо бы выключить звук. Писала Лиза: «Саша, позвони, как освободишься. Важное». Я ответил: «Стою под дверью, жду свою очередь, а потом — на матч. Целую».

Мысли об этом сообщении сразу выветрились, потому что — полчетвертого. Без двадцати… У меня только двадцать минут осталось! Свалю прямо из зала суда, и пошли все…

Дверь отворилась. И я шагнул в зал, не дожидаясь, когда прозвучит мое имя. Игнорируя щелчки фотоаппаратов, миновал помпезный зал, встал за трибуну и посмотрел на судей, их было семеро. Потом перевел взгляд на обвиняемого, сидящего в зарешеченном стеклянном кубе. Шуйского в нем узнать было сложно: этот мужчина был горбонос и с крашеной в черный бородой и черным ежиком волос, ну и скинул он после пластической операции лет десять. По глазам разве что можно опознать да по овалу лица.

Если понадобится, буду топить гада. За Витаутовича и за все то, что пережил в СИЗО. Но топить не пришлось. Мне задавали вопросы, ответы на которые я знал наизусть, только теперь старался добавить в них немного эмоций и красок: как мы верили товарищу Шуйскому, как его михайловцы на руках носили, а он нам всем — нож в спину! И товарищу Горскому!

Отвечал я по возможности коротко, от нетерпения притопывал: четыре вечера уже!

А представитель обвинения, будто издеваясь, говорил длинными нудными предложениями, громоздил слово на слово, чтобы посолиднее звучало. Когда я уже собрался психануть, меня наконец отпустили, и я пулей вылетел из зала, едва не задев автоматчиков у выхода. Рванул по лестнице вниз, слетел со ступеней и что было сил припустился к метро.

Наверное, рекорд скорости побил.

Билет был куплен заранее, в электронном виде, и об очереди на вокзале я не переживал. Ехать в этой ветке метро мне четыре станции — ну пусть пятнадцать минут. Плюс пять на пересадку, затем еще одна — и Курский вокзал, метро с ним совсем рядом, досмотров, рамок и турникетов нет — должен успеть.

Птицей я слетел по ступенькам в метро, расталкивая пассажиров и перепрыгивая через огромную сумку, преграждавшую проход. Выругался, провожая взглядом электричку. Встал так, чтобы при выходе из вагона поменьше времени тратить на перемещения, благо еще не час пик и нет адской толчеи.

На экране появился конвертик сообщения, я сразу же его прочел. Димидко спрашивал: «Нерушимый, тебя ждать?»

Электричка пришла быстро, я встал в проходе и посмотрел на часы: 16.07. Если бы можно было разогнать электричку, я бы, честное слово, ее шатал! Успеваю. Минута в минуту — но — успеваю! Я ответил Димидко: «Еду, лечу! Стараюсь успеть на эк-сс».

Что же за переезд такой длинный, все едем и едем… Или электрички тут ходят медленнее, чем в моем мире? Наконец-то Сокольники. 16.13.

Красносельская. 16.16.

Комсомольская: 16.19, здесь мне пересаживаться на кольцевую.

Твою мать, одиннадцать минут до отправления экспресса!

Расталкивая прохожих, я кинулся к переходу на кольцевую. Долбанные лестницы! Долбанные переходы, еще и все под ноги лезут! На станцию я добрался в 16.22. Заметался по перрону, вспоминая, где лучше запрыгнуть в вагон, чтобы выйти поближе к выходу на вокзал. Хорошо электричка прибыла быстро.

16.24.

Прижатый к двери, я смотрел на часы, умоляя время течь медленнее, но минуты мелькали, как огни за стеклами. Нет. Огни — слишком медленно, минуты — слишком быстро.

16.27.

Виден свет в конце тоннеля. Разогнавшаяся электричка сбавляет ход. Останавливается.

16.28.

Я буквально дышу в створки, а они не спешат разъезжаться. Ну давай же, электричка, рожай! Вылетаю на станцию, что было сил несусь к эскалатору и ору:

— Все в стороны! Опаздываю!

Разошлись они, ага. Одну бабку зацепил, чуть ребенка не затоптал.

— Куда прешься, псих! — бросила в спину его мамаша.

— Расступись! Кипяток! — орал я. — Краска! Осторожно!

Кипяток и краска подействовали, меня стали пропускать. Добежав до эскалатора, движущегося наверх, я рванул, перепрыгивая ступени. Это вместо разогрева перед матчем.

У выхода козырнул милиционеру — не хватало еще, чтобы задержали. Тот растерянно отдал честь и отвернулся.

Выход.

Теперь — через здание вокзала — на перрон.

Ух, и огромное это здание! Хорошо, помню, что тут и где. В стеклянные стекла я на последнем пути видел свой экспресс, видел людей, входящих в вагоны.

Успел! Неужели успел!

Поскользнувшись на недавно вымытом полу, к двери я буквально проехал, размахивая руками, выскочил на улицу, а экспресс вздохнул и начал закрывать створки. Ощущение было, как во сне, когда бежишь на месте.

— Стой! — зачем-то заорал я, добежал до последнего вагона, затарабанил в дверцы.

Но имели меня в виду. Все ускоряясь, экспресс тронулся, разогнался — только хвост и мелькнул. Кровь молотом пульсировала в висках, дыхание сбилось.

Мне не хватило полминуты! А может, и того меньше. И из-за этого…

Хотелось выругаться или что-то разбить, но я сдержался, поплелся на вокзал, достал телефон и написал Димидко: «Не успел. Ждите ко второму тайму».

Бездействовать было невыносимо, и мозг искал выход. Вызвать такси? На машине ехать в Михайловск минимум два часа, с учетом пробок так и все три. Экспресс идет чуть дольше сорока минут. Следующий в 17.30. В начале седьмого буду там. Разумнее не дергаться.

Или поискать Шумахера? Счет мне разблокировали, деньги есть. Предложу двойную цену, наверняка найдется лихой житель гор, согласный меня домчать с ветерком.