– Так, теперь следующий пункт нашего увлекательного путешествия, – вновь развернувшись, я пошел в сторону загадочной стены.

Мелькнула мысль освободить детей, но вспомнив про зов, которому они поддались, решил, что пока не стоит. Пускай лучше посидят там, спокойнее будет.

С каждым шагом мне становилось не по себе все больше и больше, а на грани слышимости вновь появился хор голосов. Первоначальное чувство тревоги сменилось тоской, которая становилась все сильнее. В голове начали крутиться образы оставшихся на Земле родных и друзей. Я видел свои неудачи, которые теперь с новой силой выжигались у меня в памяти.

Дружба и предательство, что надолго отучило меня доверять кому-то постороннему. Первая любовь и расставание, которое последовало после, оставляя в душе выжженные участки. Провалы в работе и страдания людей, окружающих меня, кому я оказался неспособен помочь.

Тем не менее я продолжал движение и вскоре вошел в белесый туман и словно поплыл в нем. Неожиданно стало предельно ясно, что все совершенные мною действия и попытки выжить были бессмысленными и лишь растягивали мои мучения. С каждой секундой я все больше понимал, что у меня есть только один выход. Мысленно попросив прощения перед Алин, Рэфом и Лирэ, поднял меч перед собой, направляя острие в залатанную брешь на груди.

Некоторые люди утверждают, что перед смертью у человека перед глазами проносится вся его жизнь. У меня вот тоже завертелись перед глазами картинки, вот только начинались они с моего появления в этом мире.

Пробуждение, бегство от радусов, плен, очередное бегство. Картинки мелькали все быстрые, и в каждой из них я видел свои неудачи, ошибки. Меч все глубже входил в герметик, который почти не сопротивлялся оружию.

Вот перед глазами возникло сражение со спрутами и последующее спасение детей из чрева монстра. Стоп. Воспоминания замерли на моменте освобождения Лирэ и Рэфа. Отголоски тихой радости появились где-то на границе сознания. И лишь только сейчас я осознал, что все эти черные мысли были навязаны со стороны.

Да, у меня, как и каждого, были падения. Да, я больно обжигался, но это послужило мне хорошим уроком. За любыми ошибками стоял бесценный опыт, который помогал мне двигаться вперед.

Отведя меч от груди, перехватил за рукоять и оперся на него, словно на трость. Несмотря на спавшее напряжение, двигаться было тяжело, словно приходилось проталкивался сквозь песок.

Первый, второй, пятый, двадцатый шаг, а пелена все не кончалась. Хор стонущих голосов иногда появлялся, пытаясь вновь подавить мою волю, но тут же пропадал, стоило повеять ощущением надежды, поначалу исходившим от одного, а потом от нескольких источников.

Состояние скафа тоже было непонятно. Словно часть систем отключилась, остальные же работали с перебоями. Камеры транслировали одно и то же изображение, словно зависли. До Алин и исикна я достучаться не мог, хотя на интерфейсе каких-либо повреждений, кроме полученных ранее, не отражалось.

Блуждал я в тумане уже порядком двух часов и прекрасно понимал, что уже должен был пересечь ангар несколько раз, уткнувшись хоть раз в стену. Остановившись, попробовал прислушаться к голосам, от которых исходило чувство надежды. И несмотря на почти перекрывающие их вопли отчаяния, мне это удалось.

Сделав пару кругов, смог определить, откуда исходили эти голоса, и вновь обретя цель, на максимально доступной мне скорости двинулся в ту сторону. Двигаться стало легче, словно вокруг меня образовался защитный кокон, который разгонял туман. Вокруг становилось все темнее, и вот наконец я с облегчением вышел в темное пространство обычного ангара.

Голоса здесь отсутствовали, и стояла безмолвная тишина, которую тут же прервал крик Алин:

– Нет! Нет, не хочу это видеть! Твари! Ненавижу! – девушка все кричала, даже не пытаясь остановиться, все же дыхание ей переводить не нужно было.

Я же просто стоял и смотрел. Каждый раз, когда мне казалось, что видел самые отвратительные реалии этого мира, он умудряется меня удивить.

До стены оставалось каких-то метров десять, вот только приближаться к ней совершенно не хотелось. И да, я нашел всех жителей общины, только вряд ли Лирэ и Рэф обрадуются такой встрече.

Люди были живы, если, конечно, это можно назвать жизнью. Все они оказались нанизаны руками и ногами на металлические штыри, что торчали из стены. В самом низу, почти касаясь пола находились самые крупные представители общины, выше них были чуть менее крупные, и так далее вплоть до маленьких.

Все они были так ужасно измождены, что походили на мумий, пролежавших в жарких песках пустыни несколько столетий. Но что самое удивительное: они медленно, едва заметно шевелились, словно под порывом невидимого сквозняка. То тут, то там я замечал, как их лица медленно начинают поворачиваться в мою сторону.

С каждым их движением, черные нити, которые я изначально принял за тени, становились все толще и насыщеннее. Они всё явственнее стали проявляться на телах несчастных, произрастая из животов и сплетаясь с другими. Становясь больше, нити стали проникать через рот и нос в головы жертв, и словно в ответ на это, стена тумана сдвинулась в мою сторону.

Сделав шаг, второй, третий вперед, стремясь уйти от надвигающейся опасности, я приблизился к живой стене, уже почти полностью ставшей черной, лишь глаза каким-то чудом живых существ были видны под черными щупальцами.

Я встретился взглядом с одним мужчиной, что находился почти у самого пола. Взгляд его был полон странной смесью гнева, ненависти и надежды. Буквально вычленив его зов из вновь зазвучавшего потока голосов, поднял меч и, приставив к шее, надавил на него.

– Ты что творишь? Сволочь! Я так и знала. Это все твои дружки- выродки! – в исступлении кричала Алин, наблюдая, как падает голова мужчины на пол, усеянный костями животных, заманенных в ловушку до этого.

Я же, не обращая внимание, шел вдоль стены, выбирая тех, кто еще был в сознании, и чей разум не был поглощен черными нитями. Таких оказалось немного, и все они находились внизу, видимо, как самые крепкие и выносливые.

Бредя все дальше, стараясь не смотреть в их обреченные лица, в надежде, что они не будут посещать меня в ночных кошмарах, я тем не