– Но Ворону знать не стоит, – вдруг добавила она. – Я ему не доверяю.

– И Кристине, – добавила я.

– Лучше вообще никому из наших попутчиков.

Мы понимающе посмотрели друг на друга.

– Как ты оказалась в городе, Джоанн?

– Я принесла тебе песенку, ты забыла? – она обиженно поджала губы. – Он велел мне. И я сбежала.

– Весь рейт наверняка бросился искать тебя.

– Я оставила им записку. Я не впервые сбегаю. Рейган уже привык. Он, конечно, поругается, но он доверяет мне.

– Но кто знает, сколько мы пробудем на этом берегу.

– Значит, он поругается сильнее обычного.

Я покачала головой. Бедный Рейган, я бы на его месте с ума сошла!

– Тебя не обижали в Цитадели? – спросила я.

– Нет, меня почти не трогали. Только Кристина пару раз приходила и тыкала в меня своими иголками. Она, наверное, этой кровью питалась! Иначе зачем ей столько? – Джоанн нарочито устало вздохнула, а потом вдруг радостно затараторила: – У меня была своя комната, да я никогда в таких шикарных условиях не жила! И я много там гуляла, пока никто не видел, – она хитро улыбнулась. – Я умею быть незаметной. Они не знали, что я там хожу. И я так много всего услыша…

Я оборвала ее на полуслове, потому что на мгновение мне показалось, будто в темноте что-то мелькнуло. Прошла минута, две, но ничего не изменилось.

– Давай ты расскажешь это позже, – предложила я. – Есть идеи, как выбраться отсюда?

– Я, – она указала на себя пальцем, – всего лишь ребенок. Я не обязана ничего решать.

– Как хорошо ты устроилась! – усмехнулась я.

– Да, хорошо, – она довольно потянулась. – Но у меня все-таки есть идея. Может, этот нам поможет? – она ткнула пальцем в сторону решетки и я, обернувшись, с криком отскочила назад.

На той стороне стоял лохматый старик, впившийся в нас блестящими безумными глазами. От него неслась невообразимая вонь, так что мы с Джоанн на пару зажали носы руками. Его губы шевелились, но до нас не доносилось ни звука. Я заметила, что у него дрожат руки, но еще я заметила, что, в отличие от нас, он находится за пределами своей камеры!

Я осторожно приблизилась к решетке, отводя руку от носа и пытаясь подавить тошнотворный позыв:

– Дедушка, вы слышите меня? – тот смотрел мне прямо в лицо, но не реагировал.

– Кажется, этот дед чокнулся, – заявила Джоанн, и я бросила на нее укоризненный взгляд.

Но стоило мне отвернуться, как мой локоть обхватила холодная и костлявая рука и резко дернула на себя. Я больно ударилась о железо, и мое лицо оказалось в миллиметре от лица старика. Смрад, исходивший от него, с такой силой ударил мне в нос, что мои глаза заслезились. Меня едва не вывернуло прямо на него.

– Я… я говорил им… говорил, – забормотал старик, и частички слюны полетели мне на лицо.

Меня все-таки стошнило себе под ноги, Джоанн издала громкое «Фу!», но зато мне удалось освободиться и отбежать подальше от старика. Пока я кашляла и отплевывалась, тот прижался к прутьям и продолжил бормотать:

– Они не должны были… не должны… Я говорил им это. Я всегда был против… Он всего лишь ребенок…

Я насторожилась и сделала шаг вперед, но так, чтобы старик не смог до меня дотянуться.

– Против чего вы были? Там был ребенок, да? Мальчик?

В его глазах блеснуло понимание:

– Мальчик? Да-да, там был мальчик. Совсем еще кроха… Он был важен… Но я был против… – он недовольно нахмурился.

– Почему он был важен? – затаив дыхание, спросила я.

– Да-да, был важен!

– Но почему?

– Да-да, почему? Они пронесли его не через ворота… нет! Они пришли из-под моря… Ниже воды, ниже земли… Да-да, он и тут был… потом его забрали.

– Но почему? Скажите, почему его держали здесь?

Раздался звон, и в его руках вдруг что-то появилось. Джоанн подскочила ко мне поближе.

– И снова… снова они взяли дитя, – он поднял голову от своих рук и посмотрел на нас: – Сразу два дитя… Нет-нет, я всегда был против… Пусть идут, идут…

Его пальцы тряслись, когда он вставлял в замок ключ. Мы с Джоанн без слова и движения наблюдали за его действиями. Раздался щелчок, и он потянул на себя пронзительно скрипнувшую дверь.

– Да-да, пусть идут…

Я опасливо огляделась по сторонам. Нам не оставили ни одного факела или фонаря, но и ни одного охранника. Вместе с девочкой мы протиснулись мимо старика и в нерешительности замерли посреди коридора.

– Но куда нам идти? – прошептала я по большей части самой себе.

– Подожди, кажется, дед еще не закончил, – хихикнула Джоанн и оказалась права.

Старик медленно побрел в противоположную сторону от выхода и поманил нас за собой. Несмотря на свою шаткую походку, он двигался совершенно беззвучно, и на мгновение мне даже показалось, что мы следуем за призраком. По затылку побежали мурашки, и я решила поскорее отбросить эту мысль.

Он остановился около ничем не примечательной решетки и, что-то пробормотав, открыл ее очередным ключом из своей связки. Их звон неприятно резал по ушам, и я со страхом оглядывалась, ожидая в любой момент увидеть бегущую к нам толпу стражников.

– Ну давай же, дедуля, – прошептала Джоанн, – поторапливайся.

Старик наконец-то справился с ключами, решетка открылась, и дед вошел внутрь камеры. Мы с девочкой озадаченно переглянулись.

– Что это он делает? – спросила Джоанн, когда старик прижался к дальней от входа стене и начал судорожно ее ощупывать.

Ответ мне пришел сразу:

– Он ищет ход.

Тот резко обернулся и сверкнул на меня глазами:

– Ход?! Да-да, ход!.. Под морем, под землей… Они провели его здесь… Но можно и уйти здесь… Да-да!

Так они провели его по этому пути! Но откуда? И зачем?

– Ход… да-да, ход! – воскликнул старик.

Он надавил на стену, и на ее поверхности вдруг образовалась щель. Мы бросились помогать старику и вместе надавили на нее еще раз. Тяжелая каменная плита сдвинулась с места, осыпая нас каменной крошкой и пылью. Она забивалась в нос, попадала в глаза, летела в рот. Мы закашлялись, но продолжали толкать. Щель выросла, и теперь мы с Джоанн могли без труда протиснуться в образовавшийся проход.