Ливень разбушевался, оставляя грязные потеки на неухоженных домах Крепководска. Тонкие крыши гнулись от сильного напора. Улицы заливало все больше.

Шеренги стражников стояли столь твердо, что, казалось, никогда не дрогнут. Даже от самого сильного землетрясения, созидающего горы и низводящего луга до глубоких озер.

Грозный Шмаликус обходил солдат, морально готовя их к задержанию опаснейших преступников. Бликующие на фоне туч латы переливались оттенками фиолетового с черным, символизируя единение наплевательства и рабства в застенках этого города.

– Перед нами – грозный противник, – вещал Шмаликус аккуратным шахматным рядам. – Коварный и столь же нежеланный. Трое утренних гостей пришли разломать счастливый уклад наших жизней, подменив его экзистенциальным кризисом больной души.

Поскольку военачальник с детства увлекался кальянами и совмещал это с должностью капитана стражи, то даже перед серьезной битвой строил фразы, как настоящий поэт.

– В то время, когда наш социум обрел счастье в служении и блаженство в незнании, к нам вторглись, предлагая Библейское яблоко с древа, которое совратило первых людей. Мы помним, потому что это и наша история тоже. Пусть мы здесь и недавно, корни ведут нас к старому прогнившему миру, который увяз в неспособности совладать с желаниями. И нас хотят вернуть в это состояние. Не позволим врагу победить. Живет Крепководск!

[1] Обычно температурный режим подстраивается автоматически, но иногда этого не происходит, и приходится ставить настройки вручную

Глава 42

– Астролябия, душечка, – обратился к девушке Серетун. Волшебник медленно шел по гостиной Алуфтия, мимо самого хозяина, его дородной жены, детей и замершего со злой гримасой Натахтала, глаза которого угрожающе мерцали красным даже при свечах. Никто не шевелился, кроме самого чародея и девушки, нервно подергивающей ногами. – Нам нужно поработать, крошка.

– Опять автор ушел, – грустно вздохнула медсестра. – Он стал все чаще отвлекаться от действия.

– Мы с ним недавно потолковали, – волшебник шмыгнул носом. – Зажатый он. Неуверенный в себе, хоть и старается. Обладая полной властью над миром, купился на мои угрозы, как мальчишка.

– И что ты из него вытряс? Какие обещания? – протрезвев, Астролябия стала куда лучше соображать и укротила несдержанное внимание к Натахталу.

– Он перепишет сцену баттла, – спокойно ответил Серетун.

– Глупый момент, – поморщилась Астролябия. – Стыдно за Диму, в самом деле. Кто бы такое читал?

– Дело не в этом, – остановил полет мысли Серетун. – Посмотри на своего красавца.

– А что это с ним? – девушка беспомощно оглянулась на волшебника. – Он что, становится…

– Тише, тише, – перебил Астролябию чародей. – Не надо преждевременных выводов.

– Ты попросил изменить сцену, – догадалась красавица. – Хитер, волшебник. А над чем поработать нужно?

– У тебя стало больше сил, верно? – зашел чародей издалека.

– Насмотрелась уже на всякое, – сказала Астролябия. – Книжку с изнанки повидала. Тут и не такие способности прорежутся, если знать, что ты – персонаж.

– Я в пылу забыл попросить у Димы кое-что еще, – стыдливо произнес Серетун и замолчал.

– Ну так? – подбодрила мага красавица. – Смелее. Никто тебя не услышит. Наверное.

– Надо было сказать ему, чтобы убрал этот бред о дружбе с Алуфтием, – выдавил из себя волшебник.

– Пугают темные пятна? – философски спросила Астролябия.

– Это не мое прошлое, понимаешь? – развел руками чародей. – Я вообще человек без прошлого. Появился вчера из воздуха, а теперь вынужден расхлебывать проблемы, в которых не виноват, но их настырно приписывают мне.

– Ты хочешь, чтобы я сама вырезала дружбу из повествования? – красавица встала со стула, выражая готовность действовать.

– Да, – коротко ответил Серетун.

– Ты же понимаешь, что станешь другим? – напряженно произнесла Астролябия. – Наша личность – это совокупность пережитого опыта и поступков. Ты сейчас хочешь вырезать один из важнейших этапов формирования…

– Ой, да ладно тебе, – снова перебил красавицу волшебник. – Это вообще не похоже на меня. Ну какой из меня друг пузатого планокура? Сама подумай: ты вырежешь аппендицит.

– Аппендикс, – мягко поправила чародея Астролябия. – Аппендицит – это его воспаление. Нельзя вырезать воспаление.

– Только, если хитрости, – парировал Серетун. – Но там другие методы. Обычно помогает прижимание к стенке.

– Так ты угрожал Диме? – разволновалась медсестра.

– Какая разница, – отмахнулся чародей. – Колдуй уже, в самом деле.

– Хорошо, – сказала Астролябия и закрыла глаза. На самом деле, она могла этого не делать, но так ей лучше удавалось сконцентрироваться.

Как всегда, особая магия красавицы не сопровождалась никакими спецэффектами. Стены не рухнули, полы не задрожали, даже Серетун не дрогнул. Стоял себе, как стоял, на том же месте. Только груз упал с души, который появился, ровно когда Дима придумал сюжет о дружбе.

Волшебник проморгался, сгоняя влагу со зрачков. Похоже, начался конъюнктивит. Осторожнее надо быть с этим средневековьем. Пусть и псевдо.

– Ну как, полегчало? – заботливо спросила красавица. Серетун только сейчас заметил, что складки ее платья поистерлись от путешествия по лесу.

– Знаешь, гораздо лучше, – ответил просветленный чародей. Чувство вины пропало, на лице прорезалась улыбка, а в душе установилась гармония. Комната не казалась уже такой хмурой, а Клофелина такой жирной. Детишки-полуорки выглядели даже симпатично, а Натахтал уже не бесил. Что касается бывшего друга…

Серетун опять нацепил на лицо презрительную гримасу.

– Где долбанный Алуфтий? – строго спросил он красавицу.

– Как, где? – испугалась медсестра, оглянувшись назад. – Пропал.

Взгляды Астролябии и Серетуна встретились. Девушка стыдливо покраснела.

– Ты что наделала? – взорвался чародей.

– Да подожди ты, о волшебник, – прикрикнула красавица. – Может, под кресло закатился?

На полном серьезе девушка припала к покрытому ковром полу, чтобы поискать хозяина дома. Чародей посмотрел на нее, как на ненормальную, и выдал:

– Я же просил тебя убрать только факт дружбы. А ты что наделала? Ты удалила целого персонажа, дуреха!

– Ну погоди, погоди, – успокаивающе заговорила красавица. – Сейчас я все исправлю.

– Как ты все исправишь? – продолжал истерить Серетун. – Ты вообще не понимаешь, что тут происходит, Астролябия. Вообще не понимаешь!

– Ну мы в книге, – устало произнесла девушка. – Диме надо ее дописать, а нам – чтобы он оставил нас в покое.

– Ты думаешь, это все? – волшебник повысил голос еще больше.

– А что, нет?