...

— Как он оказался в Брежневе, Казимир Николаевич?

— Как... послали. Как и тебя.

— Он числится в активном резерве, я выяснял. Работает секретчиком на заводе, хотя должность кстати считается штатной. Делать ему там было совершенно нечего.

— Это ничего не значит. И у тебя только одно сомнительное свидетельство.

— Не только. Теплоконтроль восстановился именно тогда, когда на нас в Москве спустили Галямова. Восемьдесят третий — в этот год ситуация вышла из-под контроля, до него мы наступали, сейчас только отбиваемся.

— Не греми словами.

Министр еще что-то подумал про себя, потом спросил

— Что предлагаешь?

— Вести оперативную разработку

— Сотрудника КГБ?

— Нет, того парнишки. Рината Замалиева.

— Он же несовершеннолетний.

— Казимир Николаевич, в группировках больше половины несовершеннолетние. Как тогда работать?

— Хорошо, хорошо, и как ты планируешь его разрабатывать?

— Собрать его связи — раз. Подвести своего человечка — два.

— И кого ты к нему подведешь?

— Есть у меня один парнишка на примете. Как раз, кстати, тот, который выпас Лиса. Говорит случайно, но кто его знает. Говорит, Лис уже предлагал ему вступить в контору. Даже без прописки, сразу в старшаки.

— Это с чего так?

— А он двоих теплых отоварил. Один до сих пор в больнице. Чемпион Одессы по боксу, то ли города, то ли области. Парень дельный, я про него уже справки наводил, звонил в Одессу, там коллеги локти кусают, что он ушел от них. Думаю, если он себя покажет, после армии его надо в розыск брать. Наш парень. Хваткий, инициативный, думающий.

— Инициативный в таком возрасте это еще надо подумать, хорошо это или плохо — сказал генерал — не нравится мне это. Если мы посылаем на войну детей, то чего тогда стоим мы?

— А война уже идет Казимир Николаевич — дерзко ответил Торопов — каждый день, каждый час идет война. Пока с синяками и переломами, но и до трупов — недолго осталось. Я только из Брежнева, знаете, что там увидел?

...

— Несоветских людей! Вот эти пацаны с контор — они уже не наши, не советские. Это не просто хулиганы Квакины, тут все серьезнее. Им пионерия, комсомол...

— Ты это еще где не скажи! — перебил генерал

Замолчали. Генерал меланхолично помешивал остывший чай, звякала ложка в стакане...

— Свежий принести?

— Сиди...

...

— В Брежневе что нарыл?

— Началось все с двойного убийства — но там все чисто, сопряженное с разбоем. Местные раскрыли за сутки, вот только один из потерпевших оказался большим человеком у местных тугановцев. Они там историей занимаются, протестовали против строительства ГЭС. Это первое. Второе — организованная группа, которая и выдвинулась в город для массовых хулиганских действий, сформировалась после намаза в подпольной мечети. При обысках — там не только Кораны, там еще и брошюры какие-то изъяли, очень хорошо к слову напечатанные.

— Закрепили?

Торопов кивнул

— Да, в протокол внесли. Хотя кое-кто был против.

Понятно кто — КГБ. В националистической и религиозной среде каждый второй стучит на каждого первого, потому КГБшники весьма нервно реагируют, когда в эти дела лезет милиция или прокуратура. Во-первых — агентов своих берегут. Во вторых — за то что на их территории обслуживания вскрылась и подпольная мечеть и литература — их по головке то не погладят. Они ведь привыкли быть чистенькими, это менты — хомуты уже привыкли, что на их территории не грабеж так износ, и ничего с этим не поделаешь...

— Дальше?

— Ну а дальше — эти тугановские просто не представляли себе возможности контор. То, что у них на территории — фишкари[41], то что время на сбор — тридцать минут, то что каждая группировка за эти тридцать минут может выставить до ста — ста пятидесяти бойцов с арматурой. Ну и просто... в деревнях привыкли старших уважать, это не обсуждается даже, а тут старших только так крошат. Задержались на территории — получили массовую драку, смертельные исходы были. Плюс — они еще кого-то из работяг с КамАЗа избили, работяги тоже мстить стали. Там как выяснилось уже было несколько драк работяг с сельскими, просто это проводили как хулиганство, разбивая на эпизоды, чтобы серьезное на себя не вешать.

...

— В городе обстановку удалось нормализовать довольно быстро, помогли курсанты елабужской школы милиции и подошедшие части внутренних войск. Группировщики хвосты поджали, рабочие с КАМАЗа быстро организовали патрули. А вот в сельской местности куда хуже. Один участковый на район, хорошо, если мотоцикл не сломан. Подломили магазин, угнали колхозный ЗИЛок, и понеслась душа по кочкам...

Казимир сидел, думая

— То есть, по-твоему, это может повториться?

— Да — не стал врать Айдар — в любой момент. В сельской местности партийные и комсомольские структуры показали слабость и неспособность справиться с ситуацией. Валить все можно на городских — но проблема-то как раз не в них. Точнее, не только в них. Конторские — это просто шпана. А тугановские — это уже... там впору смычку проводить, как в двадцатые годы[42].

Генерал Новиков на такие возмутительные слова — в сельской местности партийные и комсомольские структуры показали слабость и неспособность справиться с ситуацией — не одернул, замечания не сделал. Вместо этого он сказал

— Хоть и не хотел я, но кадры там придется укреплять. Поедешь?

Торопов покачал головой

— Извините, но — нет, товарищ генерал

— Почему?

— У меня тут полно дел, наработок по конторам. Бросать на полпути — нет, так не годится.

Генерал кивнул. Он понимал, от чего отказывается подчиненный — возглавить розыск в таком крупном городе — верный путь наверх.

— Хорошо. А насчет того паренька...

...

— Если считаешь нужным — действуй. Но к Галямову — ни шагу.

От автора

Когда пишешь книгу — ты не только обогащаешь читателей знаниями, ты обогащаешься сам — ну, конечно, если книга