– Вот-вот, поезжай, разберись, если повезет! – загадочно поддержал Грушинин и поддел одновременно. – Все-таки на твоем бизнесе шакалят!

Пантарчук глухо выпихнул изо рта воздух, глянул на часы и поднялся на ноги: коль назвался груздем, полезай в кузов. Твердо шагнул к двери, потянул за ручку и удивился: дверь всегда легко открывалась, но на этот раз словно сопротивлялась. Мускулы ресторатора налились металлом, на шее выступили багровые пятна. Только после этого дверь подалась тяжело и медленно.

Константин проводил усмешливым туманным взглядом, дескать, давай, давай, Петя, ищи ветра в поле.

Между тем, стоило Пантарчуку выйти на улицу, как в кармане зазвонил сотовый. Голос главного бухгалтера взорвал перепонки.

– Срочно приезжайте, Петр Петрович, – захлебывалась она, – тут такое творится, просто ужас!

Пантарчук поморщился, удивительная способность у главного бухгалтера ломать его планы. Даже хорошая погода ей не впрок.

Площадка перед отделением полиции забита автомашинами, люди снуют, как челноки. Здоровяк, под стать Петру, вытирает носовым платком лоб и шею и ругает водителя за то, что опоздал. Дорога напротив гудит моторами, едва вынося тяжесть автомобильного потока. А по кустам и деревьям беспечно порхают воробьи.

Пантарчук нашел глазами свой автомобиль и недовольно буркнул в трубку:

– Что там еще?

– На валютный счет поступил миллиард долларов! – на одном дыхании выплеснула главный бухгалтер. – А еще пришли отчеты от ваших ресторанов. Их у вас больше трех тысяч во всех концах света!

Пантарчук икнул от этой новости. Показалось, что уши раскрылись, как пасти тигров, и остались в таком положении. Руки одеревенели, лицо вытянулось, застыло и побелело, как гипсовое.

Перед глазами по асфальту ходили голуби. Водитель высунулся из машины и торчал, как фурункул на носу.

Медленно лицо Петра оттаяло. Дернулась левая щека, затем нервный тик пробежал по всем мышцам. Петр сжал щеки пальцами, мотнул головой и направился к машине.

Главный бухгалтер в своем кабинете находилась в прострации. Даже не смогла подняться из-за стола. Прическа на голове взлохмачена, волосы торчали в разные стороны. Белая блузка на груди перекошена: пуговички застегнуты косо, через одну. Ладони нервно сновали по столешнице, не находя места. Стол и подоконник завален папками. Кресло двигалось на колесиках взад-вперед.

Она ткнула пальцем в кипу бухгалтерских отчетов, полученных по электронке. Пантарчук глыбой склонился над столом, пытаясь что-то прочитать. Вспотел. Опустился на стул, поискал глазами графин с водой. Бухгалтер плеснула в стакан, протянула ему. Он опустошил большими глотками, не отрываясь от бумаг. Озадаченно пожимал плечами, ничего не понимал, выталкивал сквозь загрубевшие голосовые связки:

– Шутка, розыгрыш. Шутка, розыгрыш.

– Хорошие шутки в миллиард долларов из разных концов света! – растерянно воскликнула главный бухгалтер. – Посмотреть бы на этих шутников. Вот глядите, это из Японии, это из Мексики, это из Австралии, это из Испании, это из Норвегии, это из Аргентины и так далее. Тут есть телефоны, я уже по некоторым позвонила. Отвечали по-русски, правда, с акцентом. Сначала я тоже подумала, что розыгрыш, пока не получила выписки банка из счетов. Посмотрите, – придвинула распечатки. – Деньги поступили от ресторанов и еще непонятно откуда. Я – пас. Объясните мне, Петр Петрович.

Но кроме недоумения на лице Пантарчука ничего не проступало.

Двое смотрели друг на друга с одинаковой беспомощностью. Пауза затянулась надолго.

После нее главный бухгалтер вяло пролепетала:

– Сказать могу только одно, вы – долларовый миллиардер, Петр Петрович, – потом подумала и добавила: – Все это не может быть случайностью, исключено, Петр Петрович, – чуть выждала, когда мысли придут хотя бы в относительный порядок, и серьезно спросила. – Что вы будете делать с этим миллиардом?

Мысли Пантарчука еще не вышли из нокаута, он не успел сообразить, что ответить, как она выдвинула ящик стола и неожиданно для Петра выложила на столешницу пачки денег в банковских упаковках:

– Здесь ровно двести тысяч долларов. Вы не поверите, но всю эту сумму я сняла со своего личного счета в банке и еще осталось восемьсот тысяч, – дальше она с придыханием перешла на шепот. – Вы посмотрите, что в банках города творится! У всего населения на личных счетах появились огромные денежные средства. Как будто с неба свалились. Люди ошеломлены и повально снимают со счетов деньги. Сумасшествие какое-то. В банках уже не хватает наличности, выплаты остановлены, – глянула на пачки с деньгами. – Как поступить с этим, Петр Петрович, что посоветуете?

Что он мог посоветовать, сама все понимала, конечно, вернуть чужие деньги. Но такой совет явно не пришелся по вкусу. Трудно отказаться от дармовых денег.

Женщина долго смотрела на пачки, положив сверху дрожащую ладонь. Хороши чужие советы, когда они совпадают с твоими желаниями, но отвратительны, когда противоречат им. Лихорадочно убрала деньги обратно в стол.

Пантарчук распорядился возвратить плательщикам миллиард. Известно, что бесплатный сыр бывает только в одном месте.

Она несколько раз кивнула, продолжая думать о своем, затем плотно захлопнула ящик стола:

– Это же хаос, – обронила негромко, и уже с раздражением добавила: – Не понимаю, что со мной случилось. Поддалась общей лихорадке. Невозможно поверить, – вздохнула огорченно. – Страшно, когда деньги – самоцель. Все верну.

Пантарчук облегченно перевел дух, подумал, если бы она приняла другое решение, он не стал бы дальше работать с нею.

Глава двадцать первая

Ниточка потянулась

Василий сидел за столом перед компьютером, когда затылок пронзило острой болью, будто череп раскроило пополам и мозг разметало по столешнице.

Подобное происходило всякий раз в те моменты, когда он начинал усиленно терзать серое вещество, пытаясь оживить память. Перед глазами появлялась туманная муть, обволакивая остатки сознания, и он механически принимался осуществлять за компьютером какие-то действия, не запоминая и не понимая их.

Боль была невыносимой. Он даже застонал, сжимая виски. Сквозь темную дымку вспышками прорывались банковские программы, платежки, реквизиты, номера счетов, денежные суммы. Никакой стройной картины, одни отрывки, какие сложно было собрать воедино. Затылок раскалывался до рези в глазах.

Вошел Пантарчук. Измученное лицо Василия и отрывистый стон остановили Петра у двери. Он понял, попытки Василия вернуть память не имели успеха. Насупился, сжал скулы. Ведь и его голова гудела от последних событий. Одинаково безрадостно не помнить прошлое и не понимать настоящее.

Но все-таки он надеялся, что способности Василия помогут ему осмыслить происходящее. Может, тому удастся увидеть, откуда валятся на голову Петра эти денежные чудеса. Попросил Василия об этом. Однако тот, сколько не напрягался, ничем не смог помочь. Только пожал плечами, вытирая с лица капли пота. Информация не открывалась, одни темные провалы.