Но сначала я вызываю полотенце, бутылки с водой и водкой, трое трусов и носки. Принимаю сидячее положение и при помощи двух трусов, используемых в качестве мокрых тряпок, я быстро обтираю себя от мнимой и реальной грязи и затем вытираюсь полотенцем. Уж очень хотелось мне так сделать. Первая тряпка быстро испачкалась. И только со второго прохода появилось чувство относительной чистоты.

Во время этого импровизированного омовения заодно и осматриваю себя. Главным отличием от меня предыдущего стало нарушение пигментации большей части правой половины тела. Если левая моя половина была обычной и слегка загорелой, то правая — болезненно бледная и даже сероватая. Причем серость эта усиливалась при приближении к моей правой ладони. Её венцом стала тончайшая диагональная черная нитка будто бы татуировки, расположенная чуть ниже ладонной складки и под небольшим углом к ней. Вот только слишком черной была эта татуировка. Нечестивая отметина? Отметина тьмы? Или Тьмы с большой буквы “Т”? Она была точно такого же поглащающе-черного цвета, как и камень-символ, брошенный мной в котел. Будто бы пигмент в чернилах для нательной живописи заменили на экспериментальный, имитирующий уже упомянутое абсолютно черное тело. Если доживу до момента, когда кому-то нужно будет объяснять за эту полоску, то отмазка будет такой.

Именно это место у меня нестерпимо чесалось во время пострегенерационного прихода в себя. Оно и сейчас ощущается как бы отдельно от самой ладони. Не знаю, как точнее это ощущение объяснить. Вроде бы уже и не зуд, как было до этого, и не заноза-грязь-инородность, но вместе с тем что-то близкое к этому. Наверняка эта полоска не спроста? И наверняка она несет свой системный след. Возможно, у меня новая Сила появилась, которая так ощущается. Вот только подробностей без информации с телефона не разобрать. Шрамов или какого-то иного выделения мест регенерации не наблюдалась, но черная метка эта вызывала опасения. Не произойдет ли со мной повторного отравления из-за этого, когда пилюля закончит действие?

Надо обязательно найти телефон, а то все мной пережитое и устроенное за зря будет. Путей к прокачке мне других не завезли к моему глубочайшему сожалению.

Одеваюсь и обуваюсь в заготовленное. Аккуратно, стараясь все же ни во что не вляпаться, встаю. Вооружаюсь ножом и пистолетом. Призванным бильярдным кием (случайно выпавшим в рулетку) ворошу предметы на полу и нахожу те самые синие трусики. Удивительно, что они были чистыми и не разрезанными. Влияние эффекта удачи распространяется и на них самих? Все же не рискую и помещаю их в пакет от еды, а его несу на открученной от кия ручке-половинке. Вроде ничего не забыл. Бросаю взгляд на труп и выхожу из операционной.

Глава 27. Лежачие мертвецы или дни, изменившие мир

Апокалипсис указывает не на огненный Армагеддон, а на тот факт, что наше невежество и наше самодовольство подходят к концу.

Джозеф Кэмпбелл

Звуки, которые меня встретили еще при первом моем пробуждении, оказались шумом дождя. И судя по тому, что я по-прежнему его слышал, то проспал я не очень долго. Удивление должно вызывать то, что дождь этот было слышно в операционной. Причиной же доступности внешних звуков стало открытие всех дверей, ведущих сюда. И первые, и вторые створки предоперационного шлюза были приоткрыты из-за мешающих им закрыться каталке и еще трем трупам в зеленой медицинской форме. И все трое превратились в неприглядное черное местами раздутое, а местами растекшееся нечто. Спасибо вам за вашу работу, но мне даже смотреть на вас неприятно, да и запах был еще более ужасающим, чем в комнате. Что б не вляпаться в биологические жидкости, полностью покрывшие пол коридора, я призываю кровать из инвентаря прямо между тел и максимально быстро пробегаю дальше. В следующей комнате — помещении предоперационной подготовки, где, в том числе врачи руки моют и одеваются, валялось еще две группы тел. Одна тройка более оплывших и черных — такой же местный персонал. А другая пара видимо посвежее. И эти ребята уже в защитных комбинезонах были, которые потом во всю ковидными стали называть. Эта пара то ли инфекционистов, то ли еще кого тоже на каталку опиралась.

Мне еще в переходе от увиденного не хорошо стало, а здесь и подавно накрыло. Внутренний мир от выплёскивания наружу я все же удержал, но мимо трупов этих я на свежий воздух выбежал, уже не считаясь ни с какой чистотой одежды.

Отдышавшись, по выходу из хирургического блока я соображаю, что водопроводной водой же пользоваться тут нельзя. Значит, и мысли об использовании местного душа и туалета следует отбросить. А еще я ощущаю, что беспокоящий меня до этого трупный запах сменился на запах гари.

Апокалипсис! Натуральный апокалипсис! Именно эту картину я наблюдал в первом попавшемся мне окне. Рассматривая пейзаж, оказалось, что я нахожусь на верхнем этаже (шестом, как я позже посчитал) одного из крыльев местного медицинского комплекса и вид на город отсюда просто поражал. Сразу в нескольких местах в соседних районах видно пожары. И уже утихшие, судя по поднимающимся белым дымовым столбам и только разгорающиеся. Пожары, дающие столбы дыма, да еще и приправленные пеплом, судя по состоянию окон и отливов. При ближайшем рассмотрении мой отлив вообще был в таком состоянии, будто его угольной пылью присыпали, а потом еще и мокрой тряпкой поелозили. Капли же по стеклу стекали не прозрачные, а вполне себе серовато-коричневатые.

В отдалении, в нескольких километрах от меня (не могу понять в какой стороне света, и в какой части города) видно зарево, очевидно обусловленное все теми же причинами. В такой ситуации вопрос вызывает — почему только в одном месте тогда?

Вместе с тем на улице идет моросящий дождик с ветром, которые затем прибивают этот дым и смог к поверхности земли. В итоге на улице меня поджидает прогулка с околонулевой видимостью. Машины, лавочки во дворе, кусты, почти не видно. Только силуэты угадываются. От деревьев только верхушки крон торчат. Как и от оградки по периметру комплекса. Сама поверхность земли и асфальт тем более не просматриваются. Под моим окном на проезде стоит скорая, так от неё над дымовой шапкой только крыша с мигалками торчит. И полностью эта смесь то ли пара, то ли дыма с высотой до конца не рассеивается. Об этом мне сообщает удушливый запах, проникающий в помещение, несмотря на закрытые