— Вы будете лучше, Павел Сергеевич. Это ли не цель?

Я стараюсь говорить ровно и также расслабленно. Но отрицать не могу, что его слова значат для меня больше, чем я показываю на самом деле. Директор как будто дотрагивается до самого моего сердца, разрешая услышать то, что я могла себе представить в самых смелых фантазиях.

— Лера, — заключает он мою руку в свои, — без тебя это не имеет никакого смысла.

Что-то екает во мне, отзывается, притягивает. Я уже готова тянутся навстречу к нему, делать ответный шаг. Но…

— Твоя мама будет злиться.

— Пускай. К черту всех. Я хочу быть с тобой. И я никогда бы не решился говорить такие слова, если бы не понимал, что могу потерять самое дорогое, что у меня есть.

— Было.

— Лер, я серьезно.

Директор целует мои пальцы, то и дело прикладывая их к своей шершавой щеке. И я уже почти готова сдаться. Но ведь я сама этого и хотела. Иначе зачем столько усилий, чтобы показать, что он мне не безразличен? Но страх никуда не девается. Я боюсь довериться. Боюсь, что меня вновь растопчут, а потом выбросят. И никакие красивые речи не могут предотвратить этого.

— Павел Сергеевич, нам пора работать.

Я приподнимаюсь, пытаясь на диване хотя бы сесть. Часы показывают половину десятого, а я все сильнее погружаюсь в смятение. А еще и руку не могу вытащить из крепких мужских рук.

— Я люблю тебя, Лера. Пойми.

— Это твоя попытка запрыгнуть в последний вагон, надеясь, что так я точно соглашусь на возобновление отношений? — Говорю я ровно и красиво, не запинаясь ни в одном слове. Горжусь собой! — Или ты думаешь, что раз я тебя поцеловала, то можно пользоваться этим вовсю? А вдруг это был случайный порыв? Не думал об этом? — Неожиданно для самой себя я перехожу на “ты”. Вот и прокол.

— Нет. Я так не думаю. — С грустью сообщает директор.

Он выпускает мою руку. И освободившимися своими подпирает лоб, опустив голову практически до колен. Я наблюдаю за ним.

А ведь Паша и правда расстроен. И вроде даже искренне говорит. Может быть и правда есть смысл поверить? Ну подумаешь, если ошибусь, то вновь подведу себя и буду страдать, плакать по ночам в подушку и ненавидеть весь мир. Но вдруг этот мир стоит того, чтобы хотя бы ненадолго пустить в него Павла Сергеевича?

Он уже собирается встать, но я кладу руку ему на спину, намекая остаться. Второй рукой поглаживаю его по щеке.

— Паш, я тебя услышала. — Говорю я еле слышно, боясь спугнуть магию между нами.

— Я хочу быть с тобой. По-серьезному. Без детских игр и пряток, как на ужине. Я это говорю сразу сейчас, чтобы потом ты не делала удивленных глаз.

— Я принимаю это. Я тоже хочу этого.

Наши взгляды пересекаются. Паша берет меня за руки, но я разрываю эту связь. Обнимаю его, и он начинает обнимать меня, все крепче сжимая в объятиях.

Раздается стук в дверь. Сначала я злюсь, что кто-то портит такой момент! Но приходится вспомнить, что мы на работе. Остается лишь с сожалением вздохнуть. И судя по лицу Паши, он тоже не рад этому факту. Но все же ему приходится встать и открыть дверь.

— Я за Валерией, — раздается, как всегда, радостный и немного потрескивающий, как огонь в камине, голос Константина Андреевича.

— Насчет того дела?

— Ты, кстати, проиграл, — смеется начальник.

— Признаю, — улыбается директор.

— Константин Андреевич! Доброе утро! — Потягиваюсь я встаю с удивительно приятного дивана.

— Валерия, — кивает он мне.

— О чем вы спорили? Явно же обо мне. И… Павел Сергеевич, вы тоже знаете о деле?

— Павел Сергеевич, ты сам расскажешь? — Веселится начальник.

— Уступаю, — подхватывает его настроение директор.

— Валерия, это дело предложил дать тебе Павел Сергеевич. А спор был о том, как скоро ты прибежишь с просьбой дать тебе что-то поинтереснее работы секретаря.

— И на что ставил Павел Сергеевич? — Заглядываю я ему в глаза, чуть наклоняясь вперед.

— Он думал, что и месяца не пройдет.

— Две недели, — исправляет директор.

— Тоооочно, — смеется начальник. — Я же утверждал, что тебе потребуется больше времени, чтобы решиться на это. Скажем, хотя бы месяц, а то и два.

— Оказывается, Павел Сергеевич меня не так хорошо успел понять.

— Или, наоборот, я ожидал худшего, — заглядывает теперь Паша в глаза мне.

— Вот это комплимент, — прищуриваюсь я, чтобы устыдить директора.

— Я этому еще учусь, — кивает он с улыбкой. — Ладно, надеюсь до обеда вы управитесь.

— У вас планы? — Прочитывает начальник намерения директора.

— Да, — отвечает Паша.

— Нет, — одновременно с ним отвечаю и я.

— У меня планы, — кашляет директор. — Надеюсь, Валерия к ним присоединится. — Вновь пристально смотрит он на меня.

— Это было предложение? Я подумаю.

Мы с Константином Андреевичем уходим в его кабинет, оставляя директора наедине. И впервые за столько лет я чувствую, что все хорошо. Все происходит так, как оно и должно быть. И, видимо, хорошее настроение с утра было неким намеком от интуиции, что сегодня предстоит прекрасный день. И личная жизнь, и работа, наконец-то, не мешают друг другу, а лишь доставляют мне радость и удовольствие.

Глава 53

Стратегию, выбранную мной, полностью поддерживает Константин Андреевич. Теперь остаётся лишь подготовить все необходимые бумаги и соглашения и отправить их в суд.

— Сама будешь говорить с судьей?

— Неееет, что вы, Константин Андреевич. Можно я буду рядом, пока вы будете представлять юридическое заключение?

— Боитесь, Валерия?

— Мне кажется, я пока не готова сама представлять заключения.

— Похвально, что вы честны перед собой. Хорошо, будете перед судьей в качестве моей помощницы по делу.

— Когда едем? — Не терпится мне полностью погрузиться в работу юриста.

— Завтра после обеда.

— Жаль, что не сегодня. — Успеваю расстроиться я.

— Этот судья сегодня занят. Я смог выбить свободное окно у него только на завтра. Так что сегодня можете отдыхать.

— Спасибо! За все!

Я подскакиваю и визжу, как маленький ребенок, которому купили шоколадку. Неужели я сама сделала что-то стоящее, чем могу гордиться?! Вприпрыжку бегу по коридору, не замечая спущенных лиц, и врываюсь в кабинет директора.

— Удачно? — Поднимает он на меня глаза, явно слыша мою громкую радость, раздающуюся по пути к кабинету.

— Да! Я так рада! Едем завтра в суд. А на сегодня, — подхожу я ближе и облокачиваюсь о стол директора руками, ловя его взгляд и не отпуская, — Константин