— Я Волчка пальцем не трогаю, — Маруся толкает ногой спинку сиденья Руслана. — Что ты там наябедничал опять?

— Хорошо, родной, — я сажусь на край сиденья и дотянувшись до мужа, разминаю ему плечи. — Только набор с осени начнётся, наверное.

— Скажешь, что вы Горины, возьмут, — голос Фрола звучит уже не так резко. — О, да! Пониже разомни правую руку ещё. Богиня!

— Я не ябедничал! — разворачивается Руслан к Марусе. — Когда ты на каток поедешь? Меня тут девчонки на лыжах с горы звали кататься. Редкий случай, когда в марте можно со склона погонять в Питере. Я думал тебя с собой взять, поучить… Но раз ты выбираешь коньки.

С Марусиного лица слетает вся благодать.

— Извините, Дмитрий, но вам, похоже, придётся покататься с пингвином, — медленно произносит Маруся, пожирая глазами свою коварную няньку.

Руслан подмигивает Дмитрию.

— Одиночное катание сейчас в тренде, — зятёк смотрит на меня. — Беру спортивную подготовку Маруськина на себя. Совершенствуй вязанье, мать.

— Я свяжу тебе свитер с оленем, — едва сдерживаю смех. — Чтобы не замёрз на склоне.

— Я смотрю ко мне уже очередь породниться. Не расстраивайся, Димон, — кидает Фрол через плечо. — Может Рита нам ещё одну деву родит. Приехали!

На двух внедорожниках мы подъезжаем к облупленному зданию бывшего дома культуры, освещённому со всех сторон фонарями. Фрол проезжает мимо него и сворачивает в тёмный переулок.

* * *

Фрол

— Почему ты не подключишь к делу полицию? — голос Марго дрожит.

— Потому что, родная, за всё отвечать придётся мне. Это мой недосмотр. А незнание не освобождает от ответственности. Сами разберёмся.

Глушу мотор и смотрю на Марго. В серых глазах плещется испуг. Моя любимая девочка. Не сидится же тебе дома.

— Не переживай, Рит, — Руслан тоже поворачивается назад. — Всё разрулим. Вы сегодня на шухере.

— Опять в разбойников с папой переоденетесь? — Маруся достаёт телефон из кармана и фотографирует нас с Русланом.

— Доча, хватит нас снимать.

— А что? Красивые мужчины.

— Давайте, красивые мужчины, — подгоняет нас Димон. — Валите уже. Я хоть вперёд пересяду, ноги вытяну.

— А ты с нами пойдёшь. Пистолет при себе?

— При себе, — Димон целует Марусе ручку. — Не грустите, прекрасная фемина. Как видите, без экономиста сейчас никуда.

Мы выходим на улицу, и из белоснежного джипа Руслана вываливает вторая половина нашего табора.

— Сядь за руль в мою машину, пожалуйста, — протягиваю я Никите ключи. — Анна, Люська забирайтесь к девчонкам. Егор, ты с нами!

Обходим пошарпанное здание с амбициозной надписью «дворец культуры» с тыла. Разнокалиберных авто на парковке пруд пруди, среди них вижу внедорожник Коляна. Два крытых грузовика притягивают моё внимание.

— Рус, неужели этот урод обезьян в такую холодину на шишигах сюда припёр?

— Сейчас его и спросишь, — Руслан дёргает ручку двери служебного хода и окликает Егора. — Успокаиваем с одного удара, но не навсегда. Задача ясна?

— Так точно.

Дверь открывается, и на пороге, лениво почёсывая живот, появляется охранник лет пятидесяти.

— Чего опаздываете, бои уже заканчиваются. Билеты в телефоне покажите и заходите, — зевает он.

У Руслана вытягивается лицо.

— Есть билеты. Сейчас найду, — открываю на телефоне слитое мне приятелем приглашение и быстро нажимаю «поделиться» с друзьями. — Ребятушки достаём мобильники.

Без боя входим в здание и бежим по коридору. Колян, любитель бабла, решил не тратиться на охрану мероприятия.

— Ату, ату!

— Давай, мочи его!

Доносятся голоса из-за закрытых дверей. Мы вваливаемся в тёмный зал, где высвечен ярким светом прожекторов ринг, обнесённый сеткой. Выход из него ведёт в клетку. Кислый запах зверинца бьёт в нос. Моцарт и Челентано, первые орангутаны, которых я привёз из Тайланда, испуганно озираются по сторонам. Сердце моё сжимается от боли. Они и так столько натерпелись в жизни. Народ столпился вокруг них и улюлюкает. Колян палкой сквозь сетку пытается разозлить обезьян.

— Рус, засунем его к ребяткам? Пусть покувыркается, — сквозь зубы цежу я.

— Это статья, Фрол. Смотри, кровь на ринге. Это не первый бой. Егор, включи свет и перекрой выход, чтобы никто не вышел отсюда без нашего ведома.

— Вот урод. Чего делать-то? — я ехал сюда, до последнего, не веря в предательство Коляна.

— Сейчас всё будет, господа! — восклицает директор моего обезьяньего ранчо и точечным ударом палки толкает в спину Моцарта на Челентано. Обезьяны, скаля зубы, наваливаются на решётку, ревут.

У меня срывает крышу, и я бросаюсь к рингу, расталкивая толпу. Один мужик дышит на меня перегаром и замахивается кулаком. Поднырнув под него, пробиваю в рыхлый поддых. За моей спиной орудует Руслан. Запрыгиваю на бортик возле ринга и с одного удара валю Коляна на пол. Внизу Дмитрий отправляет его в аут рукояткой пистолета и стреляет в потолок. Народ трезвеет, прикрываясь руками от падающей сверху штукатурки и расступается. В зале становится тихо и загорается свет. Поворачиваюсь к сетке:

— Мо, Челик, успокойтесь, — обезьяны узнают меня и садятся у моих ног. Нас разделяет только сетка. — Сейчас домой поедем. Хорошие мои.

Достаю из кармана пачку сушёных бананов, разрываю по краю и просовываю сквозь отверстия моим питомцам их любимое лакомство. Но они так напуганы, что просто раздавливают бананы в своих чёрных кожаных ладонях и смотрят на меня с надеждой своими близко посаженными глазами-пуговицами.

Обвожу глазами собравшийся быдлостан. Другого слова для любителей стравливания животных, я не могу подобрать. По залу несётся шёпоток: «Это же Горин».

— Я Фрол Горин! Вы не обознались. Несколько лет мы с коллегами ведём борьбу с организаторами обезьяньих боёв. Сегодня спасённые однажды животные вновь вышли на ринг. Человек, которому я доверил десятки беззащитных жизней, понесёт наказание. Но речь не о нём. Сейчас мы поговорим не о футболе и не о бабах. В поганом нашем мире продаётся всё. Люди, животные, органы. Любовь, дружба, доверие. С попущения сильных мира сего совершаются самые страшные преступления. Но знаете, что самое отвратительное? Равнодушие! Равнодушие толпы. Вы, состоятельные и респектабельные, собрались здесь развлечься кровью беззащитных зверей. Чем больше вы обрастаете баблом, тем больше в вас лажи. Спросите сейчас каждый себя, что доброго и вечного сделано? Ничего? Тогда ты пустышка, фуфло! А если ты фуфло, то какой смысл жить? Я не буду звать полицию. В жизни всё возвращается бумерангом. Полагаю, у всех хватит мозгов не выкладывать видео и фото в сети. Пошли вон отсюда!

Никто не спешит расходиться. Пока я говорю, успеваю как следует разглядеть любителей кровавых поединков. Куда подевались их крутость и кураж? Руслан во время моей пламенной речи успевает вогнать Коляна в пустующую клетку возле ринга. Он с трудом помещается там стоя на четвереньках.