Конечно, феерическое падение Машки на тушку Миротворца и последующее скатывание в обнимку на дно оврага кто-нибудь другой назвал бы пикантной стыковкой, если бы не одно «но». Торчащий из размытой почвы дубовый корень, оказавшийся на пути именно машкиной ноги, захватил в плен её голень. А остаточного импульса движения хватило, чтобы за неё чувствительно дёрнуть.

— Ай! — вскрикнула незадачливая бегунья.

— Что?! — взревел я, подскакивая к Сикорской.

— Нога… — жалобно простонала девушка.

— Блин, с-су…ка, — опомнился я на полуслове. Аккуратно фиксируя машину стопу и безжалостно выдирая — выламывая злополучный корень в одно движение. Осторожно расслабил шнуровку, снял кроссовок, носок. Мда-а-а…тут и специалистом быть не нужно. Вывих. И приличный. Как бы перелома с разрывом связок не было. Твою ж дивизию! Добегались… А как же хорошо всё начиналось.

— Что там, Гаврила? — голос девушки едва заметно дрожал. Но в целом держалась отлично.

— Вывих. К бабке не ходи. Без травмпункта не обойдётся. Ты как?

— Пока не двигаюсь всё хорошо.

— Ну здесь-то мы точно ничего не вылежим. Надо наверх тебя нести. И до финиша тут рукой подать.

— Давай попробуем, — шмыгнула носом Машка. Молодец, девчонка. Хорошо держится. Только сейчас до меня дошло, что по возрасту она, пожалуй, с княжной Вревской в одних годах. Вот какая эпидерсия: та на войну сестрой милосердия ехала, а эта кроссы бегает. Нда-а, время другое было, поэтому та и казалась значительно взрослее. А Маша ещё краснеть не разучилась, даром что студентка-медичка.

Я поймал себя на том, что продолжаю пялиться на девушку. Чего-то я совсем не туда. Странные мысли для текущей ситуации. Надо вывозить. И прежде остального обеспечить мобилизацию конечности. Я примотал поясным ремнём повреждённую ногу на уровне середины голени к здоровой, слегка затянул пряжкой и аккуратно надел носок: на дворе не май, ещё простынет бедолага.

Всё это время маша не проронила ни слова, закусив губу. Терпит, лапушка. Упрямая. Девчонка всё больше мне нравилась, ну ничего с этим не мог поделать.

— Так, сейчас осторожненько возьму тебя на плечо. Ты не бойся, донесу как китайскую вазу. Если будет больно — ори. Постараюсь побыстрее. Готова?

— Может, лучше позвать ещё кого-то? — робко поинтересовалась Маша.

— Не переживай, это я с виду узник из Бухенвальда, а так-то — Геракл. Не журись, лапушка, доставлю в лучшем виде. Погнали? — успокоил я немного побледневшую студентку.

— Ладно, — вздохнула Маша.

Как и обещал, взвалил Машку на левое плечо, головой назад, чтобы придерживать зафиксированные ноги и уберечь её лицо от веток и сучков своим корпусом.

— Глазки закройте, пациентка, чтобы не припорошило, — слегка похлопал я по великолепному заду подопечную.

— Ой! Луговой, не хулигань. Закрыла уже и так. Давай аккуратнее.

— Как скажешь, дорогая, — не стал я рисковать, и на несколько секунд вошёл в рапид, ибо в себе был, конечно, уверен, но крутой подъём непредвиденные препятствия в виде дубового корня значительно поколебали мою уверенность.

Выйдя на дорогу и перейдя на спортивный шаг (так Машку меньше трясло), с удивлением понял, что наше маленькое приключение заняло не так много времени, как мне показалось, так как группа отставших участников едва показалась за нашими спинами, медленно, но верно нагоняя.

— Сикорская, второе место ещё хочешь занять в кроссе? — спросил я подопечную, стараясь максимально ускорить шаг.

— Ты что, Луговой, крышей поехал? — встревоженно пробурчала она из-за спины, слегка напрягшись, что я немедленно почувствовал, так как естествено четыре пятых её тела находились в тесном контакте с моим.

— Я не шучу, Маш, если сможешь потерпеть небольшую тряску, когда я перейду на бег, то можем попробовать.

Трёхсекундная заминка сопровождала явно непростое решение девушки.

— Давай! — сдавленно пискнула Машка.

— Ю-ху! — выкрикнул я, переходя на бег, одновременно немного отодвигая связанные ноги студентки от своего туловища для лучшего баланса, стараясь перевести амплитуду вертикальных движений в более плавный профиль. Тем не менее едва слышное попискивание за спиной и напряжённый живот Маши говорили о том, что девушка испытывает далеко не столь приятные ощущения в вывихнутой голени, чем хотелось бы.

Оказалось, что терпеть Сикорской оставалось недолго. То ли моё ускорение бега сыграло роль в сокращении времени, то ли я не совсем верно рассчитал расстояние до финиша, но уже спустя три минуты мы подбегали к финишной черте. Вернее, подбегал я, а моя королева, сцепив зубы, тушкой болталась на моём плече.

Мельком отметив в группе встречающих усталого и раскрасневшегося Воина, скупо прикладывающегося к горлышку бутылки с водой, я увидел в первых рядах остолбеневшего Матько, на которого наше явление с Сикорской явно произвело неизгладимое впечатление.

Добежав наконец до финишной черты под кумачовым транспарантом, на растяжке между деревьями, я аккуратно спустил с опорой на здоровую ногу Сикорскую. Распустил ремень. Скомандовал:

— Давай, Машуля, от второго места тебя отделяет всего один шаг.

— А ты как же? — повернула она ко мне залитое слезами лицо. Видно, совсем нелегко дались ей эти последние три минуты.

— Шагай уже, бедолага. Ты заслужила. Стерпела боль. Мне и третьего за глаза хватит, — я слегка придержал её. Девушка пересекла черту, я шагнул вслед за ней, немедленно подхватывая на руки.

Только сейчас разобрал, какой вокруг стоит шум и гам от ора болельщиков. Справа подскочил Матько, гневно шевеля усами.

— Ну, Луговой, б…что с Сикорской?

— Вроде вывих голени. В овраг свалилась, трасса скользкая. Нам бы машину в травмпункт. Натерпелась.

— Добро. Вот только с машиной…

— Что с машиной?

— Не только с Сикорской проблемы. На третьем круге травмы у троих участников. Два растяжения и одно сотрясение, будь оно неладно. Говорил я Серебряковой, что сложность кросса не для студентов. Не послушала. Всё про свой новомодный трейлраннинг талдычила. Мать её…

— Ладно, когда машина будет?

— Да в том-то и дело: с растяжениями быстро обернулись, а сотрясение аж в четвёртую городскую повезли.

Блин, что так-то не везёт? Это же почти другой конец города. А с Машкой не всё так однозначно. Может там не только вывих.

— Ладно, тут до улицы Ленина напрямик метров четыреста всего, я сам отнесу её. Там такси поймаем, только я с собой денег не захватил. Займёте, Савелий Никитич?

— Конечно, Гаврила,