место пока пустовало: его Дженни приберегла для своей подруги из Восточной Европы — успешной парижской модели, которая также работала и дизайнером, стараясь раскрутить свой собственный бренд женской одежды. В главном шоу Intimissimi этого года участвовал десяток девушек и несколько мускулистых темнокожих парней. Ни одно из лиц или имен не показалось Джеку знакомым; модели белья казались ему одинаковыми. Когда в самый разгар шоу на подиуме установили высокий стриптизный шест, вокруг которого одна из девушек-моделей начала неприлично виться, словно в дешевом клубе для холостяков, он уже окончательно пожалел, что потратил время на это представление. От скуки он повернул голову в сторону темных рядов зала и в этот момент увидел в проходе нечто необычайное.

Сначала это была просто высокая тонкая фигура, которая словно плыла в их сторону. Затем, уже совсем вблизи, фигура превратилась в девушку поразительной, почти неземной красоты. Она была одета в облегающее короткое синее платье, на голове высокая прическа из тщательно уложенных вверх мягких волос каштанового цвета. Более совершенной, точеной, как у статуи Венеры из Лувра, женской фигуры он ни разу не видел за всю свою жизнь. Несколько секунд Джек, как завороженный, просто наблюдал за этим чудом, словно прибывшим с другой планеты. Незнакомка безразлично прошла мимо них, но затем вернулась и, увидев Дженни, ослепительно и слегка смущенно улыбнулась, обняла ее, сев на свободное место рядом. Только сейчас Джек понял, что это и была та самая подруга-модель, опоздавшая на представление, которую они уже перестали ждать. Конечно, в его положении надо было держаться подальше от новых, тем более случайных знакомств. Но он не мог с собой ничего поделать — в его душе оглушительно играли торжественные фанфары, а голова сладко кружилась, словно после целой бутылки игристого вина. Шоу закончилось через час, они вышли втроем на улицу, весело и непринужденно болтая. Бархатное небо над Парижем к этому времени стемнело и покрылось звездами. Это был идеальный вечер для романтической прогулки по городу любви.

Девушку-модель звали Виктория Даманок, она была из Белоруссии, но уже несколько лет жила в Париже и работала на его лучших подиумах, а также снималась для самых престижных журналов. Джек всегда с любым человеком мог найти при желании общую тему для разговора. Виктория, к счастью, почти свободно говорила на нескольких языках, включая английский. Как и почти все модели, она не блистала интеллектом, но была совершенно не заносчивой, улыбчивой и имела отличное чувство юмора. Джек иногда был влюбчивым, но настолько сильно, легко и быстро его не очаровывала еще ни одна другая девушка в его жизни. В конце вечера, когда они втроем ели свежайшие устрицы из Аркашона в баре под открытым небом, он отдавал себе отчет в том, что не сможет не увидеть хотя бы еще раз эти необыкновенные загадочные, чуть раскосые, огромные сине-зеленые глаза. Когда Дженни отлучилась в дамскую комнату, он попросил у Викки номер ее телефона. Но та лишь задумчиво посмотрела на него из-под длинных ресниц, словно не услышав его вопроса. Уже за полночь он отвез девушек по домам на первом подвернувшемся грязноватом такси. Виктория жила довольно далеко от центра, на улице с русским названием Санкт-Петербургская, вблизи Монмартра, где ее модельное агентство снимало ей квартиру. Джек пожал ее руку с невероятно длинными изящными пальцами. Он продолжал улыбаться и даже дружески слегка приобнял ее на прощание, но при мысли, что он ее может больше никогда не увидеть, его сердце словно больно сдавил железный обруч. По пути в отель он вынул из кармана смартфон и чуть не закричал от радости. Викки только что добавила его в друзья на Фэйсбуке и сразу же прислала ему личным сообщением свой телефон. Вернувшись в отель, Джек, как юноша, долго не мог уснуть. Париж и вправду был городом любви.

На следующий день у нее не было съемок, и она сразу согласилась то ли пообедать, то ли поужинать около пяти часов вечера в одном из лучших в городе ресторанов морепродуктов. Их вкусы в еде и, как оказалось по ходу беседы, во многом другом почти идеально подходили друг Другу. Между ними стояло огромное блюдо с устрицами, лобстерами, морскими ракушками, крабами и гребешками в несколько уровней. При своей фантастически изящной фигуре Виктория уплетала все это великолепие с такой скоростью, что Джек за ней просто не успевал. Видимо, они очень органично смотрелись вместе как пара: соседи с соседнего столика — интеллигентные французские супруги средних лет — сами предложили сделать их совместное фото, а уходя, неожиданно снова подошли к их столику и пожелали им счастья. С момента их знакомства не прошло еще даже суток, но Джеку было с ней так необыкновенно комфортно, словно они уже были почти родными. Он не мог насмотреться в ее смеющиеся сине-зеленые глаза, наслушаться высокого мелодичного голоса: весь волшебный облик этой девушки словно полностью обволакивал его, приносил ощущение наслаждения каждой минутой их общения. Ему казалось, что они не просидели в ресторане и часа, как за окном вдруг резко стемнело — оказалось, что их ужин длился уже четвертый час. У Джека не было, казалось бы, естественного в такой ситуации страстного желания как можно скорее затащить эту девушку в постель. Как раз наоборот, он мечтал растянуть это ощущение сладостного предвкушения, жаждал романтики больше, чем обычной физической близости.

Они пробыли вместе еще несколько дней, и Джеку все время казалось, что он находится в сказочном сне, который, к счастью, все никак не заканчивается. Он свозил ее в великолепный Версаль, искренне удивившись, что за несколько лет жизни в Париже она ни разу в нем не была. В садах Версаля, в их дальней части, где вокруг нет людей, произошел их первый поцелуй. На следующий день он прочел ей целую лекцию об истории импрессионизма в музее мадам Д’Орсе, и Виктория слушала и смотрела на него как зачарованная, после этого в ласковых лучах заходящего солнца они поднялись на Эйфелеву башню, любуясь городом мечты у перил верхней платформы в обнимку, а затем отлично провели вечер, сидя на лучших местах на шоу в знаменитом кабаре «Лидо». На следующий день у нее были важные съемки, и они не виделись до самого вечера: это время показалось Джеку почти вечностью. Днем ему позвонила встревоженная его долгим молчанием Дайана, и он поговорил с ней как всегда тепло и нежно как ни в чем не бывало. Чувства Джека к этим двум прекрасным девушкам загадочным образом нисколько не