Шрифт:
Закладка:
«Почему–то дятла не слышно», — подумал Игорь Андреевич.
И, словно в опровержение его мыслей, совсем неподалеку вдруг раздалось: тра–та–та–та, тра–та–та–та–та… Будто кто–то выпустил несколько очередей из автомата.
Хозяйство Рогожиной открылось сразу, как только он вышел на небольшую поляну. Первое, что увидел следователь, — сверкающий на солнце конус обелиска, обнесенного чугунной оградкой. Он был отделан мраморной крошкой, искрившейся точно весенний снег. У подножия обелиска на мраморной доске был выполнен барельеф с профилями семерых солдат. Их имена бронзой отпечатались на камне. У всех один год гибели — 1942–й. Среди них — имя сержанта Юрия Рогожина, отца главного зоотехника «Интеграла». На могиле героев лежали чуть подвядшие полевые цветы.
Чикуров невольно задержался возле ограды, отдав почесть погибшим солдатам. Затем двинулся дальше.
Двор травницы начинался метрах в пятнадцати за обелиском. Он был обнесен нехитрым забором из тополиных жердей. Калитка открыта настежь. Следователь пошел по дорожке, посыпанной желтым песком. Земля была тщательно возделана. На кустах висели еще зеленые помидоры, змеились по грядкам плети огурцов. Высоко взметнулись стрелы лука, оставленного на семена, соцветия укропа, от запаха которого рот невольно наполнился слюной, напоминая о пряных домашних солениях. Тут же росли чеснок, петрушка, сельдерей, кабачки, мята и морковь. Большой участок был отведен под картошку.
Изба Рогожиной словно вросла в землю. Бревна сруба потемнели от времени, зато железная кровля блестела свежей краской. Глянув на крышу, Игорь Андреевич в недоумении остановился. Издали он подумал, что береза эта растет за домом. Оказывается, она пробивалась сквозь… крышу.
Чикуров поднялся на скрипучее крыльцо, постучал в дверь. Никто не ответил. Он постучал громче. Снова тихо.
«Может, хозяйка туговата на ухо?» — подумал следователь и толкнул дверь. Она отворилась.
— Есть кто дома? — крикнул Игорь Андреевич.
Ему никто не ответил.
Он прошел через прохладные сени, заглянул в комнату. Она была просторная, с надраенным до цвета яичного желтка некрашеным полом, с русской печью посередине. Здесь стояли стол, кровать, шкаф, буфет и телевизор на тумбочке.
Белый, словно светящийся, ствол березы, выходя из пола, прошивал потолок.
Пахло разнотравьем. Игорь Андреевич чувствовал себя так, будто находился среди летнего распаренного луга. Аромат этот исходил от бесчисленных пучков растений, развешанных по стенам, лежащих на полу и полатях.
Находиться в пустом доме без хозяев было неудобно, и следователь вышел на улицу. Обогнул избу. За ней располагался сарай, стоял навес, под которым на разровненной и утоптанной площадке сушились травы.
Рогожина, видимо, куда–то отлучилась. Может быть, даже пошла в поселок.
«Вот незадача, — досадовал Игорь Андреевич. — Что же делать? Ждать или наведаться сюда в другой раз?»
Он вышел со двора, остановился в нерешительности, поглядывая по сторонам. Вокруг была такая красота и благодать, что уезжать не хотелось.
«Ладно, подожду с полчасика», — решил следователь и присел на удобную скамейку, врытую в землю возле ограды обелиска. Краску на скамейке недавно обновили. И вообще тут чувствовалась заботливая рука: постамент и площадка были чисто выметены, кругом ни соринки, ни былинки.
На свежем воздухе под тихий шелест молодых березок вокруг братской могилы хорошо думалось.
Размышляя над тем, что удалось установить по делу, Игорь Андреевич пришел к неутешительным выводам: они с Дагуровой очень мало продвинулись в расследовании покушения на профессора. Он уже знал по своему опыту, что если не удается изобличить преступника сразу, так сказать, по горячим следам, то предстоит серьезный и кропотливый труд — проверять множество людей, скрупулезно собирать факты, отрабатывая одну версию за другой.
Факты, с которыми они столкнулись, были настолько разноречивы, что от внимания ускользало главное — на какой почве было совершено преступление. Смутно, каким–то шестым чувством, следователь угадывал, что тут замешано, видимо, сугубо личное, а также дело, которому посвятил себя Баулин. Еще смущало Игоря Андреевича присутствие такого человека, как душевнобольная Кленова.
Чикуров понимал: он еще не знает до конца, что представляет собой профессор Баулин. Последние месяцы жизни Евгения Тимуровича отмечены какой–то непонятной нервозностью и опасениями. Об этом говорят окружавшие его люди — домработница, жена. А вот ничего конкретного никто еще пока не сообщил.
Каковы мотивы страха Баулина? Кого или чего именно он боялся? Игорь Андреевич вспомнил, какие книги лежали на тумбочке в спальне профессора. Было ясно, что Евгения Тимуровича влекла философия. По отметкам, сделанным Баулиным, можно было догадаться, что он задумывался о смысле жизни, о вопросах бытия: предназначении человека, чести, морали… Что это могло означать?
Вдруг где–то вдалеке послышался звук колокольчика. Чикуров удивленно вскинул голову. Может, ему почудилось?
Нет, мерное позвякивание раздавалось все ближе. Уже явственно различались чьи–то голоса. Игорь Андреевич повернул голову. Из леса на поляну вывалилась ватага подростков. Они окружали тележку на шинах–дутиках, в которую был запряжен… козел. Рогатое, с длинной седой бородой животное гордо вышагивало по траве, звеня в такт своим шагам колокольчиком, подвешенным на шею.
Рядом с тележкой шла высокая стройная женщина в длинном ситцевом платье в горошек и косынке. Тележка была завалена различными травами, цветами, кореньями. В руках у ребят тоже были охапки растений.
Чикуров поднялся со скамейки и двинулся им навстречу. Так как он шел со стороны солнца, женщина приставила козырьком руку ко лбу, чтобы лучше его разглядеть.
— Здравствуйте, Александра Яковлевна, — поздоровался с ней Чикуров, когда они сблизились.
— День добрый, — приветствовала следователя Рогожина, не удивляясь, что незнакомец знает ее имя и отчество. — Давно ждете меня?
— Минут двадцать, не больше.
Подростки с любопытством оглядывали Чикурова.
— Посидели бы в доме, — сказала травница.
Она терпеливо ждала, когда Чикуров назовет себя сам.
— На воздухе лучше, — сказал он и представился: — Игорь Андреевич Чикуров.
— Из района, что ли? — спросила Рогожина.
— Из Москвы.
Ребята с уважением посмотрели на столичного гостя.
— По делу? — поинтересовалась травница.
— Да, по делу, — кивнул Игорь Андреевич, которому не хотелось говорить при подростках, что он следователь.
— Ну пойдемте поговорим, — пригласила гостя Рогожина, указав на калитку. — Только сперва с молодежью разберемся. Задание у них важное.
Ребята прошли через калитку во двор. Козел шествовал впереди.
— Какое такое задание? — полюбопытствовал Чикуров.
— Конкурс, — гордо ответила девочка лет тринадцати с длинной русой косой. — Вы, наверное, слышали, что каждый год ЦК комсомола и Центральный союз потребительской кооперации проводят всесоюзный конкурс среди комсомольцев и молодежи по сбору лесных ягод, грибов и лекарственных трав?
— Да, конечно, это очень важное задание, — ответил Игорь Андреевич, хотя слышал об этом впервые. Ему хотелось подбодрить ребят, придать
