Шрифт:
Закладка:
Мужчина недоверчиво на меня посмотрел, но глянув в глаза, тут же опустил голову:
— Как прикажете, гошподин. Вше шделаем шо вшем ушердием.
Ну да, лучше не выпендриваться. Я могу и приказать, и лодку забрать… и убить. Такая здесь жизнь. Вира за убийство примерно одинакова по всей Этерре — двадцать аурисов, или двадцать коров, или четыреста овец. Могу себе позволить, если припрет.
Но это — если для истца все звезды счастливо сложатся, а так — попробуй, посудись. Цельный рыбак супротив баронета! Конечно, это я так, теоретически. Я, конечно, не очень хороший человек, но убивать без весомой причины никогда не стану.
Пока парень прятал в траве вентери, мужик стащил лодку на воду, уложил на корме бредень и накрыл его куском рогожи.
— Пошалушта гошподин, шадитешь, — прошамкал рыбак, поклонился и показал двумя руками на устроенное сиденье.
Я забрался в лодку, рыбаки столкнули ее в реку и заскочили в нее сами. Банка* в лодке была одна, поэтому гребли рыбаки по очереди, сменяя друг друга. Погоня меня страшила и я пристально всматривался в покинутый нами берег, но так и не увидел преследователей.
* — Банка (морск. термин) — в нашем случае, сиденье для гребцов в шлюпке.
Постепенно я позволил себе немного расслабиться, старался только не задремать. Бережённого Предки берегут… До Люцера оказалось далековато, но мы шли вниз по течению, а рыбаки очень старались.
Пока мы сплавлялись, пришла в голову мысль: а как получилось, что еще вчера в тренировочном зале мне явственно не хватало выносливости? Я потел и задыхался после недавнего восстановления от ранений, а сегодня я бежал как кенийский стайер?
Как это может быть? Объяснение я нашел только одно, — опять помогли мои «рояльные» биофаги. В большом долгу я перед Смотрителем портала и расплатиться, скорее всего, мне случая не приведется. А если Мирослав Александрович еще и сына моего сюда переправит, то я…. да все, что угодно, готов буду для него сделать.
Ладно, вернемся к биофагам. Действительно, если они справляются с заражениями и всякой другой заразой, то почему не могут вывести из усталых мышц молочную и какую-то там еще кислоту, из-за накопления которых мышцы и устают?
Не помню я названия второй кислоты, а там, кроме этих кислот, еще какие-то элементы есть, что за борьбу с усталостью отвечают. Вот они, эти элементы, как раз нужны, и их истощение приводит к усталости.
Названия этих элементов, как и второй кислоты, я не помню, но это и не важно. Регулировка биофагами «кислотно-щелочного баланса» в организме вполне объясняет то, почему я смог так хорошо держаться при беге.
Но ничего не берется из ниоткуда, биофагам надо откуда-то брать «строительный материал» для организма. Я это хорошо понял, когда выздоравливал после схватки в харчевне.
Получается, если бы я в тренировочном зале перетерпел накатившую слабость, то биофаги помогли бы мне восстановить выносливость. Но сделали это за счет резервов организма, которые по умолчанию конечны.
Отсюда вывод: спасательный резерв у меня есть, но использовать его надо только в крайних случаях, не злоупотребляя возможностями. А потом сразу восполнять потери.
Пока витал в своих мыслях, общими усилиями обоих рыбаков, течения реки и, самое главное, без приключений, мы до порта и добрались. Еще даже темнеть не стало. Я легко нашел взглядом нашу «Жемчужину» и велел править к ней.
На струге царила суета, шла погрузка. При приближении к судну я услышал знакомый голос Блума, шкипер привычно гонял матросов, костеря их причудливыми матерными загибами.
— Шкипер, господин в лодке! — голос рулевого Торбена перекрыл даже вопли Блума.
Глава 16
Глава 16. Зарев, 527 круг Н.Э.
Идут шестые сутки, как наше Посольство убыло из Люцера. Убыло «с победой». С Дитмаром XIV договорились, что его дочь, принцессу Конрадайн, привезут в Волин осенью, в чертог листопад.
Я почти все время валяюсь в каюте, как, в принципе, и сейчас. Есть, о чем подумать, да и восстановиться после ранений надо нормально. С дыркой в плече организм справился «на ура». Когда приводил себя в порядок на борту «Жемчужины», увидел, что из раны вышла занесенная туда стрелой грязь, а утром на месте раны обнаружил свежий шрам.
Я что, на войну ездил? Такое впечатление, что на войну, а не в Королевском посольстве поработать, хоть и «пугалом». Чуть не грохнули несколько раз, дополнительными шрамами «разукрасился» так, как редко в каком военном походе бывает.
С рыбаками, доставившими меня на борт «Жемчужины», я честно расплатился, не пришлось даже посылать посыльного во дворец. На корабле мы всегда стараемся держать определенную сумму, кто-бы ни был назначен главой похода.
Это заведенное испокон веков правило часто выручает, когда возникает нужда в неожиданной оплате. Да и плановые траты всегда присутствуют, как те же портовые сборы или необходимые закупки продовольствия при долгом путешествии. Поэтому в каюте шкипера есть сундучок с судовой казной.
Так вот, когда мне помогли подняться на борт и я расплатился с рыбаками, то, наплевав как выгляжу со стороны, скинул с себя полностью испорченную одежду и обувь, обмылся забортной водой и завалился к себе в каюту.
Больше я из каюты, до выхода Посольства в обратный путь, не выходил, так как опасался очередного покушения. Если на меня покушались в центре города, почему не могут сделать этого в порту?
Предупредил команду, чтобы до завтрашнего прибытия оряховских дружинников скрывали от посторонних мое присутствие на борту, перекусил, что по команде Блума мне матросы притащили, и заснул. Без излишних переживаний и сновидений. Наверное, вымотался в конец.
Ранним утром меня разбудил гомон моих дружинников, прибывших на корабль. Пришлось вылезть из своей «берлоги». Блум тут же подошел и доложил об окончании погрузки и готовности струга к выходу.
Приятно было видеть, как обеспокоенные лица моих людей светлеют при виде меня. Правда, Матей смотрел так осуждающе, что пришлось звать его в каюту для прояснения ситуации.
Мой паж, как только меня увидел, осветился улыбкой и, «прилипнув», не отходил ни на шаг. Пришлось и его с собой брать, тем более, я всё равно его в каюте собирался размещать. Он заодно и все мои вещи, и вооружение к нам затащил.
Единственное, перед тем как снова закрыться в каюте, велел
