Шрифт:
Закладка:
Остановившись перед очередным наплывом, она увидела едва заметную, заваленную снегом по колено тропку. Шатаясь и дрожа, Аори двинулась по ней, придерживаясь за скалу с одной стороны и стараясь не смотреть на обрыв с другой. Стоило свернуть за отрог, и тропинка сузилась сначала до ширины локтя, потом – до половины. Аори прижалась к скале спиной, посмотрела вверх, в беспокойную белую муть.
Вершина скалы виднелась совсем рядом, и на ней драгоценной короной сверкали крупные синие кристаллы. Люс наверняка там. Люс ждет ее.
Изменяющая поставила ногу на скользкий лед.
Шаг, еще один, нащупать уступ, вцепиться. Это несложно, но пальцы примерзают к скале, их не чувствуешь, не понимаешь, отпустила или еще нет. Аори обдирала их об острые края, срывала ногти, цепляясь за едва ощутимые трещины.
Ноги дрожали, изменяющая переступала, как на шатких деревянных ходулях. В какой то момент ветер выдул из расщелины колючую ледяную крошку, швырнул в лицо. Даже от этого слабого удара Аори потеряла равновесие и едва не упала. Она остановилась, запрокинула голову, прижалась затылком к скале.
Сверху сдувало новые и новые порции снежной пыли.
Зачем, зачем я это делаю? Зачем я здесь?
Затем, что, если я научусь отворачиваться, если потеряю настоящие чувства, я перестану быть человеком. Может, оно и к лучшему. Не-люди обычно знают, что им делать.
– Знаешь, Мелинхар, хотела бы я с тобой встретиться, – сказала Аори небу. – Тебе я тоже зачем-то нужна.
Она посмотрела вперед, туда где уже показалось занесенное снегом плато. И двинулась к нему.
Каждый раз, когда хотелось остановиться, Аори обещала себе, что еще один шаг, вот этот, а потом – отдохнет. А шагнув – обещала заново. И так до тех пор, пока ледяной язык не закончился, и она упала прямо в снег, забыв, как это – просто идти, а не переставлять ноги одну за другой по тонкой линейке уступа.
А небо такое далекое, не видно его за пургой. Снежинки падают на лицо, и тут даже хорошо, спокойно, тихо. Только что это за тень?
– Аори?
С ее лица стряхнули снег, и тень превратилась в знакомую, только белую, как мрамор, изменяющую.
– Люс! – вскочив, она попыталась было обнять подругу, но та оттолкнула ее.
Рот Люс кривился в безмолвном крике, в глазах застыло отчаяние.
– Что ты тут делаешь?!
– Грайси… Он принес твой шарф, – недоуменно отозвалась Аори.
– Что ты делаешь тут?! – заорала Люс и вцепилась в ее руку ледяными, черными пальцами. – Ты… Ты… Я не хочу умирать! Не хочу! Почему, за что? Чем я заслужила? Я хочу вернуться домой, хочу спасти хотя бы тех, кто меня ждет!
– Ты не умрешь, – преодолев слабое сопротивление, Аори прижала подругу к себе. – Я тебя удержу. Раз я тебя нашла, значит, все будет хорошо. Ясно?
– Почему ты не позвала на помощь? Идиотка! Теперь мы просто умрем вдвоем!
Изменяющая прикусила губу, не в силах найти слов, что утешили бы Люс. Сердце разрывалось от жалости.
– Позвала, позвала. Они уже в пути, Люс, мы их дождемся. Но я предпочла бы найти уютный домик.
– Что?
Похоже, Люс отморозила не только пальцы, но и мозги.
– Можешь придумать нам укрытие? Это же твой сон.
Изменяющая посмотрела на подругу пустым, утратившим всякую надежду взглядом.
– Аори… Это не мой сон.
Люс начала крупно дрожать.
– Но я же здесь! А я пришла к тебе…
– Поэтому и ты погибнешь. Она заперла нас в одном из своих сознаний. Мертвых и безумных. Ей несложно. У нее много. Надо было сдаться раньше, а не звать тебя. Это я виновата…
Аори прищурилась. Ну уж нет, не дождетесь.
– Да уж конечно! Хватит ныть.
– У тебя есть невидимая армия? За твоей спиной тысячи демонов?
– Ну, со временем будут тысячи. А пока и одного хватит.
Она решительно схватила Люс за руку и, вытянув из джинсов узкий пояс, затянула его петлей на запястье подруги.
– Идем. Грань совсем рядом, и вместе мы дозовемся.
– До кого? Кто сюда попадет без связи с ней?!
– О, поверь, тут все в порядке.
Приложив ладонь козырьком ко лбу, Аори посмотрела на сверкающую вершину. Всего ничего. Но Люс нельзя бросать, или мимик получит на одно безумное сознание больше.
Она сделала первый шаг. Поводок в ее ладони натянулся, и Люс, шатаясь, двинулась следом.
Боги, как же я ненавижу холод… Он напоминает мне сферу, заполненную синими разрядами. Квинтэссенция беспомощности. Бессмысленности всего, что я делала в своей жизни.
В порывах пурги встают призраки прошлого. Моего, Люс, той, что стала первой жертвой мимика и подарила свой облик. Мы все – изменяющие, и на нас смотрят небытия те, кого мы потеряли. И так хочется сдаться под их пустыми взглядами и уснуть внутри чужой мечты.
О чем ты думаешь, изменяющая, о своем родном мире, который заметал снег в вашу первую встречу? Проснешься ли, если он, наконец, найдет тебя? Узнаешь ли ты его?
Шрам на твоей душе до сих пор болит. Он связывает тебя с Гранью. Он дает надежду всем нам.
Пока есть память, пока есть боль, – мы не умрем. Слышишь, Калли?
Аори сбилась со счета, сколько раз ей приходилось поднимать и подгонять Люс, чтобы преодолеть сотню метров вверх по склону. Говорила ей какие-то глупости, вспоминала мир Теней, заставляла рассказывать про свой. И дотащила, дотащила таки, сначала на поводке, как собаку, а потом – подставив плечо, едва ли не волоком. Довела до того места, где из льда прорастали и терялись в пурге огромные синие кристаллы. По десяткам ребер скользили искры, словно каждый был младшим братом Арканиума.
– Давай, – приказала Аори, и взмолилась всем богам Астрали, чтобы ее было, кому услышать.
Изменяющие приложили ладони к гладкой грани.
– Веррейн! – позвала Аори. Негромко, но вкладывая в призыв доступную силу, всю, без остатка, без запаса на другой план. – Веррейн! Я нашла Каллике! Веррейн!!!
Кристалл оказался теплым на ощупь. И ритм искр изменился, когда прозвучало имя волколака.
И больше ничего.
Сначала они стояли, вглядываясь в пургу. Потом Люс села в снег у подножия кристалла, и Аори, вздохнув опустилась рядом и прижала подругу к себе.
– Он ведь услышал? Он нас спасет?
– Конечно.
Люс кивнула и уткнулась носом в сжатые кулаки.
– И
