Дура! Какая же я дура! Что я наделала?

По памяти я набираю номер телефона Кирилла, так как и его тоже умудрилась удалить, но ответом мне служат лишь длинные гудки. И сколько бы раз я не звонила ему... Сколько бы сообщений не писала, я остаюсь без ответа.

Мне очень жаль. Так, что хочется расщепиться на атомы, чтобы избавить себя от чувства горького сожаления, стыда и безысходности.

Я же собственными руками превратила свою жизнь в руины. Я самолично похоронила свою любовь...

И как мне с этим теперь жить? Как жить, не испытывая к себе ненависти?

Глава 56. Яна

Год подошёл к концу, унося с собой частичку моей души. Для меня этот год был самым богатым на эмоции, но итог его оказался закономерно печальным и отвратительным, а это тоже, своего рода, эмоции.

Я растеряла всё, что только можно. Я стала невидимкой для всех. Даже родителям иной раз стараюсь не показываться на глаза, но есть в этом и плюсы: я перестала жалеть себя, жалость к себе — это то, чего я точно не заслуживаю больше.

— И почему обязательно надо было оставить всё на последний день? Вот где мне теперь искать нормальные подарки в восемь-то часов вечера? Когда практически всё уже закрыто? — жужжит Стася над ухом, таская меня за собой как собачонку.

Сегодня мы помирились. Она первая написала мне. Спрашивала у меня совета о том, что подарить Артёму на Новый год. Как поняла, они ведут весьма пикантную переписку, а мне настолько плевать, что отговаривать даже не стала. У неё есть своя голова на плечах, вот и пусть набивает на ней шишки.

— Я же тебе говорила, купи бантик, обмотай им себя и вручи Артёму, — закатываю я глаза, вяло шаркая подошвой. Я уже устала слоняться по торговому центру. Подарки я выбрала в первом же магазине, а Стася вот всё никак не может определиться.

— Думаешь? — всерьёз спрашивает она, притормозив.

— Нет, конечно! Я пошутила, но то, что ты задумалась над этим, меня немного тревожит. Ты где мозги последние растеряла? Он же использует тебя и выкинет за ненадобностью!

— А это ещё кто кого использует, — коварно посмеивается она. — Но ты права, поберегу свой нравственно-непорочный бутон до лучших времён.

— Вот это уже по-нашему!

— Кстати, я так и не поняла, что хотел от тебя твой сосед? Зачем он приходил в универ? Ты из-за него не явилась на последнюю пару?

О, нет. Ну вот зачем?

Я месяц живу с этой болью. Месяц я не слышала его голоса. Целый месяц я умираю от тоски и угрызения совести.

Я ведь всячески старалась оградить себя от воспоминаний.

Сняла с себя ожерелье и запрятала его глубоко в вещах. Выбросить смелости не хватило.

Я удалила все наши совместные фотографии, всё, к чему он совсем недавно притрагивался: убрала в кладовку гитару и коньки, даже пижаму со смурфиками выкинула на помойку.

Телек я перестала смотреть и в интернет стараюсь не заглядывать без надобности, поскольку в последний раз я случайно наткнулась на его интервью, откуда узнала, что он стал игроком нашей местной команды. Кирилл перешёл в новокузнецкий клуб. Он принял решение вернуться в родной город, чтобы защищать цвета родного клуба. И как же паршиво было осознавать, что решение это он принял тайком ещё тогда, когда мы были вместе, а точнее — когда ещё не раскрылась моя подлая сучья сторона.

Он всё делал ради меня. Даже отказался от стабильности, став членом команды, которая обычно полирует дно турнирной таблицы. И все это только, чтобы быть рядом со мной...

Ненавижу себя...

Кирилл вернулся в город неделю назад, но он ещё ни разу не заезжал к родителям. Из маминого разговора с тётей Светой я подслушала, что он снимает квартиру недалеко от ледовой арены. Это примерно в десяти километрах от нас. Но даже эти десять километров становятся для меня огромной пропастью. Между нами теперь только пропасть.

— Я уже и не помню, — протараторив невнятно, я сворачиваю в закуток. — Стась, смотри, магазин ещё открытый. Пошли зайдём. Может, там что-нибудь найдётся для твоего Артёма.

— А пошли.

Наконец, подругу устраивает ассортимент подарков, и примерно через полтора часа я без сил заваливаюсь к себе домой. В нос бъёт буйство различных ароматов, готовящихся новогодних закусок. В прихожей стоит чья-то обувь. Сама разуваюсь и различаю звонкий смех крёстной, доносящийся из кухни.

Значит, семейство Ярцевых уже здесь.

Никогда не понимала эту странную традицию: старый год, значит, мы провожаем у нас дома, а сразу же после речи президента запускаем на улице салют и отправляемся к Ярцевым.

Вешаю куртку и на цыпочках, стараясь не издавать звуков, пробираюсь к лестнице. Поднимаюсь, уже практически вхожу в свою комнату, как вдруг слышу:

— А Кирилла ждать в гости? — спрашивает мама.

Резко торможу. Затаив дыхание, я напрягаю слух.

— Нет, он будет встречать Новый год с кем-то из команды.

Выдыхаю, чувствуя как тошнота подступила к горлу. Гадко от того, что в голове проскользнула мысль, что он может заехать, как и раньше. Он теперь и на пушечный выстрел ко мне не приблизится.

В комнате я включаю музыку, приуроченную к Рождеству. Стараюсь немного обострить у себя праздничное настроение за упаковкой подарков для родителей и крёстных.

Один здесь явно лишний. По привычке я купила его Кириллу. Только вот понять не могу, зачем. Очнулась только тогда, когда уже вышла из магазина. Теперь не знаю, что с ним делать... Отдать его родителям, чтобы передали ему? Или не позориться и сразу же выбросить в помойное ведро, ведь в конечном итоге туда ему и дорога.

— Янусь, спускай! Все уже в сборе, будем провожать старый год, — войдя в комнату, говорит папа.

Я быстренько напяливаю на себя капроновые колготки и прошлогоднее платье, с трудом застегнув молнию на талии. Расчёсываю волосы, загребаю подарки, прижав разноцветные коробочки к груди, и спускаюсь вниз по лестнице.

В кухне уже никого нет. Все разместились в гостиной за праздничным столом, поэтому я сразу же направляюсь туда.

Сворачиваю за угол и руки мои немеют. Подарки валятся на пол, а сама я так и цепенею в проходе. Застигнутая врасплох, я не отваживаюсь приблизиться к столу. К столу, за которым сидят все, в том числе и Кирилл.

Он проходится по мне тяжёлым взглядом и весь мой мир снова рушится. Его глаза, которые некогда ничего не таили, кроме любви ко мне, стали пустыми и холодными.

Дыхание моё перехватывает, зубы лязгают друг от друга. Всего секунда — и я становлюсь ему больше неинтересна. Затем его внимание занимает телефон в руках, сигнализирующий о новом сообщении.

Мне бы вернуться в