– Не ожидала, что вы справитесь, Тиррос. Неожиданно, но очень приятно.

– Спасибо, я старалась.

– Это и странно, – ядовито улыбнулась Корнелия, а я почувствовала себя неуютно. – Моим предметом вы явно пренебрегаете.

– Вам показалось, – голос максимально сух и безэмоционален, хотя внутри все начинает закипать.

– Интересно, что вы даже воспользовались дополнительной литературой, – продолжила Корнелия. – Не так ли?

Я почувствовала подвох и затаила дыхание, напряженно наблюдая за преподавателем.

– Почему вы молчите, Тиррос? Прием «Незеллум», судя по всему, вы нашли в какой-то монографии, потому что в учебнике его нет.

Я с трудом припомнила, что третьим по счету демонстрировала как раз его, только, что отвечать, не знала. Не признаваться же, что учебник я и не открывала, а все приемы мне показал проректор. С одной стороны, ничего плохого, а с другой – суть наших отношений будет очень тяжело объяснить.

– Да, именно так – прочитала в монографии.

С минуту Сирз смотрела на меня прищурившись и наконец отвернулась, судорожно поправляя очки.

– Молодец, Тиррос, вы блестяще справились, садитесь.

Я недоуменно пожала плечами и села на свое место.

Так как Лисса напомнила про Кисьяка, в обед я потянула Хантера прогуляться в парк, чтобы проверить, как освоился принц в нашем мире и что он там такого натворил, что проректор попытался мне вменить это в вину.

Мы гуляли по дорожкам, Хантер держал меня за руку и рассказывал о том, как в прошлом году в один из выходных дней опоздал к порталу и не смог вернуться в академию. По-хорошему нужно было стоять на площади и ждать, пока кто-нибудь из преподавателей не явится за блудным студентом, но Хантеру не хотелось потом отрабатывать наказание, и он отправился в академию пешком. Пройти удалось не более трех километров, как поисковое заклинание студента настигло, и истинный боевик принялся от него прятаться. В итоге вместо недели отработки на полигоне пойманному Дангвару пришлось на два месяца остаться без выходов в город, но несомненным плюсом было то, что боевик научился скрываться от поисковых заклинаний.

У Хантера был талант рассказчика, и к концу его истории у меня уже живот болел от смеха и почти забылась истинная цель нашей прогулки.

– Это еще что такое? – вдруг нахмурился Хантер.

Я недоуменно посмотрела на него, затем по сторонам и поняла, почему на меня злился проректор: раньше парк радовал глаз ровными дорожками, подстриженными кустами и ухоженными деревьями – как иначе при таком количестве земляных магов, а теперь только дорожка осталась в первозданном виде. Разросшиеся кусты были не меньше трех метров в высоту, и на них росли какие-то огромные, словно яблоки, совершенно невообразимые ягоды. Произошедшее с деревьями вообще было не описать словами: стволы их стали шире, срослись между собой и теперь были похожи на естественный непроходимый забор.

– И это все за пару дней, – прошептала я, краснея. Не зря Радагат на меня ругался, ой не зря. Выгонять надо было принца в его мир и не жалеть.

– Ну да, – Хантер не понял, что я имею в виду. – Парни обсуждали, что парк взбесился, но я внимания не обратил.

– А уже все знают, что произошло? – сглотнув, спросила я.

Дангвар пожал плечами:

– Да из студентов, наверное, кто-то выпендрился. Ничего, найдут. Всегда находят.

Я рассматривала высившуюся в конце дорожки деревянную стену, как вдруг заметила на ней какое-то движение. Потерла глаза, пригляделась, вроде бы показалось, но подходить ближе было страшно. Не нравилось мне это стремление Кисьяка к завоеванию предоставленной территории.

– Ляля, нам надо возвращаться, – грустно сказал Хантер.

Я растерянно вздрогнула:

– А… что? Да, пойдем уже, а то опоздаем.

Я с сожалением отвела взгляд от стены, подозрительное движение вроде бы повторилось, и развернулась было для возвращения в корпус, но тут же попала в крепкие мужские объятия.

– Попалась, – голос у Хантера был низкий и какой-то чарующий. Его руки лежали на моей талии, и я очень остро ощущала их даже через плотную мантию.

– Мы опаздываем, – прошептала я и опустила взгляд.

Плохая идея – Хантер тут же приподнял мой подбородок пальцем, заставляя смотреть себе в глаза:

– У нас есть еще несколько минут.

Сердце у меня забилось быстрее, и прижимающийся ко мне Хантер не мог этого не понять. Он едва заметно улыбнулся и медленно склонился к моим губам. Я зажмурилась в предвкушении поцелуя, как вдруг:

– Дангвар! Тиррос!

– Мсье Виррас! – с ужасом прошептала я и, не желая видеть проректора, спряталась, уткнувшись в грудь Хантера лицом.

– Вы на занятия не опаздываете, нет?!

Даже не глядя на Радагата, я всем своим существом ощущала, что он в бешенстве. Я задрожала и даже не могла понять, то ли от ужаса, то ли температура воздуха вдруг упала.

– Уже идем, мсье Виррас, – спокойно ответил Хантер. – Еще даже первого звонка не было.

Казалось, звонок прогрохотал прямо над нами, и я, и Хантер даже вздрогнули от неожиданности.

– Уже был, – ледяным тоном возвестил проректор, как будто мы сами не слышали.

Я отстранилась от Хантера и хотела было отправиться в корпус, но Дангвар придержал меня за руку.

– Мы знаем дорогу, мсье Виррас, – хмуро сказал парень. – Не нужно нас провожать.

Я едва осмелилась поднять глаза на Радагата и даже вздрогнула от всепоглощающей ярости, ясно читающейся в его глазах, которые почернели, даже белков не было видно. Как-то сразу вспомнилось, что в этой части парка, тем более после звонка, свидетелей нет, а с учетом того, что здесь теперь владения принца Кисьяка, найдут нас не скоро. Глаза я тут же опустила и тихонько, как можно незаметнее, принялась вырываться из рук Хантера.

– Разумеется. Тиррос, ступайте на занятия.

– А… а Хантер? – испугалась я.

– А Дангвара я, кажется, предупреждал, что не стоит спаивать моих студенток.

Хантер руку все-таки отпустил и подтолкнул меня вперед:

– Ляля, иди.

Я переводила взгляд с разъяренного Радагата на сосредоточенного Хантера. С одной стороны, что проректор может сделать студенту? Профессиональная этика все-таки, да и Хантер – племянник императрицы. Но я вдруг вспомнила, что в этой дурацкой Академии нормой являются смерти студентов, и откуда мне знать, вдруг они умирают как раз из-за ссор с учителями? И вообще, почему Радагат настолько зол? Если из-за того, что мы опаздываем на занятия, то почему должен оставаться только Хантер? Можно же прочитать нотацию нам обоим. Или проректор относится ко мне лучше из-за приворота? Или… или как раз эта ярость из-за того, что Радагат увидел, как меня пытается поцеловать другой мужчина? Что происходит: то смотреть на меня проректор не может, то вдруг от ревности сгорает.