и не срослись кости на руках, а также пока не зажили сломанные рёбра. До этого он мог только смотреть телевизор и с кем-нибудь общаться, а как только с рук и шеи исчез гипс, а с рёбер повязка, ему тут же стало легче. Он уже мог и сидеть в телефоне, и самостоятельно есть, и делать много других вещей, по которым он за это время очень соскучился. Из больницы его выписали ещё со сломанными ногами, потому что больше его в больнице держать смысла не было. Парень был невероятно рад вернуться домой, и ему было даже неважно, что у него ещё сломаны ноги. Для него было самым главным то, что он снова дома. Он знал, что дома ему во всём помогут и из-за сломанных ног он не переживал. Дома ведь всегда лучше, а за проведённые три месяца в больнице он очень соскучился по дому. И, когда он наконец-то вернулся домой, он просто наслаждался.

До конца всё зажило у Славы только через три месяца после выписки. Слава был просто счастлив, когда снова смог ходить на ногах. Правда сначала сняли гипс с одной ноги, и ему пришлось ходить с костылями. И только через ещё один месяц гипс сняли со второй ноги. Сначала молодому человеку было трудновато заново ходить, но и тут ему все помогали. Парню показывали различные упражнения, которые помогали медленно вернуть прежнюю подвижность, и со временем молодому человеку становилось всё лучше и лучше.

За время, проведённое в больнице, Слава существенно изменил отношение к своему родному отцу и начал с ним достаточно хорошо общаться. Это радовало и приёмного отца парня, и Пашу и самого Александра Дмитриевича, который так долго ждал этого момента. Конечно, Слава не сразу начал хорошо с ним общаться, но мужчина всё время так поддерживал его, помогал ему во всём и был рядом с ним тогда, когда нужен был и молодой человек сам незаметно для себя перестал отталкивать его и начал общаться с ним. Вообще в больнице Слава никогда не отказывался от помощи и поддержки родного отца, что того очень радовало. Парню была дорога и важна любая помощь и поддержка, и ему было приятно, что родной отец пытается заботиться о нём и помогать ему во всём. Слава больше не мог на него злиться и более того он начал к нему относиться, как к отцу. Так что отношения между ними стали просто замечательными и сам Слава и мужчина были этим очень довольны. Они стали часто видеться после выписки парня и много общаться. Всё стало даже лучше, чем до того происшествия. Никто не мог даже предположить, что всё так сложится, но всё наладилось и Славе казалось, что больше ему ничего для счастья не надо и вот она счастливая жизнь.

— Слава, ну, ты долго ещё будешь там торчать?! — Славу привёл в себя крик Лёши и громкий стук в дверь. — Выходи уже давай! Сколько можно там сидеть?! Ты же не один! Мне тоже туда надо!

Слава нехотя выключил воду. Молодому человеку хотелось ещё постоять под горячим душем, но пора было вылезать. Парень мог сколько угодно стоять под душем, но время было ограничено. Лёша всё продолжал громко стучать в дверь и кричать, пытаясь выгнать из ванной комнаты двоюродного брата.

— Да выхожу я уже! — отозвался Слава. — Хватит долбиться в дверь.

Лёша за дверью затих. Слава вышел из душа и начал не торопясь вытираться белым махровым полотенцем. Насухо вытеревшись, молодой человек оделся и наконец-то освободил ванную комнату. Возле двери его ждал Лёша. Он окинул Славу внимательным взглядом и, усмехнувшись, проговорил:

— Что наша русалочка никак не может накупаться?

— Да иди ты! — засмеялся Слава и толкнул парня. — Тебе что воды жалко? Ну, ты и жлоб!

— Да мне-то не жалко, — усмехнулся Лёша. — Купайся, сколько хочешь, русалочка, но не слишком долго. Подумай о других!

— Я тебе сейчас покажу русалочку! — Слава метнулся к двоюродному брату, но тот быстро забежал в ванную комнату и закрылся. — Я ещё до тебя доберусь! — пообещал молодой человек и пошёл обратно в свою комнату.

В комнате Слава быстро застелил кровать и распахнул шкаф, решая, что надеть. Молодой человек хотел сразу одеться в уличную одежду, потому что на сегодняшний день у него уже были планы. Недолго думая, парень вынул из шкафа бежевые брюки, белую футболку и джинсовую куртку. Конечно, на улице было уже тепло, но, пока было не лето, и по вечерам часто дул прохладный ветерок и родители на него ругались, если он ходил в одной футболке по улице. Они не хотели, чтобы он заболел, а иммунитет у него немного ослаб после долгого лежания в больнице и потом долгого нахождения дома. Поэтому заболеть Слава мог легко. И ладно бы на него ругались только двое родителей, но Славу мог за это отругать и родной отец, и даже Паша. Выслушивать ничего молодой человек не хотел, поэтому всегда на всякий случай брал с собой лёгкую куртку.

Переодевшись в уличную одежду, Слава сунул мобильный телефон в карман и покинул комнату. Возле ванной комнаты Слава остановился и прислушался. Был слышен звук воды и это означало, что Лёша ещё был там. Парень притаился возле двери, ожидая, когда двоюродный брат выйдет. Вода затихла. Слава тут же напрягся и, как только Лёша открыл дверь и вышел из ванной комнаты, он тут же сзади на него набросился и, схватив его за плечи, прошептал ему на ухо не своим голосом:

— Как твоё имя, смертный?!

Лёша вздрогнул и резко обернулся. Увидев Славу, парень сделал недовольное выражение лица и пробурчал:

— Тебе заняться больше нечем, что ли?

— Испугался? — довольно улыбнулся Слава.

— А ты бы не испугался? — фыркнул Лёша и пошёл в сторону своей с Данилом комнаты. — Глупая шутка!

— А по мне забавная шутка, — был доволен собой парень. Он не торопясь шёл следом за двоюродным братом. — Пойдёшь завтракать? — спросил Слава, когда Лёша зашёл в комнату.

— Да, — положительно кивнул головой Лёша. — Только сначала переоденусь.

— Тебе сегодня куда-нибудь надо? — поинтересовался Слава, облокотившись об косяк двери и смотря на парня.

— Мне нужно съездить показать свою картину одному человеку, — сообщил Лёша. — Он может её купить.

— Круто! — восхищённо проговорил Слава. — Что за картина?

— Вот эта! — Лёша поднял с пола одну из картин и показал её двоюродному брату. — Называется «Судьба человека».

— Красиво, — похвалил Лёшу молодой человек.

— Спасибо, — благодарно улыбнулся Лёша и, положив картину на место, продолжил переодеваться. — А ты, кстати, почему спрашиваешь?