Шрифт:
Закладка:
Девчонка была уже практически мертва. Она ещё барахталась на песке, пытаясь зажать фонтан крови, толчками бьющий из ее бедра, пытаясь встать хотя бы на одно колено, чтоб иметь возможность встретить Мосла, если он сунется к ней, но... Мослу, в принципе, можно было уже ничего и не делать. Пара минут и девчонка истечет кровью сама.
Но рассвирепевший Мосол не собирался дожидаться этого, и, взревев раненым носорогом, он пошел в наступление. Едва сумевшая утвердиться на одном колене, бледная от потери крови Сима выставила в его сторону свою глефу... Не помогло. Резким ударом тот отбивает её глефу в сторону, буквально выбив ее из ослабевших рук девчонки, и, опрокидывая её, так как для неё древко глефы служило еще одной точкой опоры, и без нее она просто рухнула в пропитанный её собственной кровью песок. А подскочивший Мосол с совершенно озверевшим лицом взмахнул своей глефой и... Голова девчонки покатилась по песку.
Но я этого уже не видел. Я кричал. Кричал, беззвучно уродуя собственное лицо в немом крике, и рухнув на пол своей комнаты, словно это меня только что рубанул Мосол. Слезы лились из глаз... Когда я в последний раз плакал? Не помню. Я считал, что достаточно огрубел и уже ничего на свете не способно вызвать моих слез. Я ошибался...
Это было больно. Казалось бы, что мне эта девчонка? Я и знал-то ее от силы пару недель. Ну, подумаешь - переспали. Сколько у меня было женщин в том мире? Десятки. Я считал, что уже давно нарастил себе панцирь на сердце, и очередная девица просто не имеет шансов достать до него. Ну что мне та Серафима на самом-то деле? Я ошибался. Зацепило. Вот и сейчас я катался по полу своей коморки, а сердце кровоточило. Я чуть ли не с надеждой ждал, что меня сейчас схватит инфаркт, и вот это всё закончится...
Не закончилось. Сердце выдержало. Не выдержал я сам. Что-то глубоко внутри у меня сломалось окончательно и бесповоротно. Какой-то внутренний стержень. Я никогда не любим пафосных слов, а уж фразу "он никогда уже не будет прежним" и вовсе ненавидел и презирал, считая насквозь фальшивой и пустой. Но тут... По другому же и не скажешь. В чеём отличие этого нового меня от того, что был еще час назад, я бы и сам, пожалуй, не сказал. Но то, что изменения колоссальны - чувствовал. Просто какая-то часть меня словно отмерла напрочь. Что в ней было? Не знаю... Сейчас я не способен был на самоанализ. Я лишь беззвучно выл, свернувшись на кровати в позе эмбриона.
Я не спал всю ночь, балансируя на грани безумия. Увы, но теперь некому было разделить со мной боль и отчаянье. Всё досталось мне одному. И оно буквально размазало меня.
Заснул я только под утро. Ну как — «заснул»? Забылся на несколько часов. Впрочем, сон определенно пошёл мне на пользу. Боль не утихла, нет. Не так быстро (хотя опыт той жизни подсказывал мне, что время, как бы не банально это не звучало, действительно лечит.) Пройдет ещё не один день, даже и не одна неделя, а то и месяц, прежде чем боль утраты утихнет, оставив только горечь сожаления. Но пока Боль была столь же сильной. Но меня, по крайней мене, не корёжило на полу.
Я встал. Поправил на себе мятую одежду (вчера я так и рухнул на постель, не раздеваясь) и вышел на улицу. Благо, время уже приближалось к обеду и двери наших темниц были давно открыты. Куда я шел? Я и сам не знал. Просто встал и пошёл. Без мыслей, без цели. Просто пошел вдоль наших каморок, стоящих полукругом.
Вот соседняя с моей, уже давно пустующая комнатка Кадетского Блюза. Она освободилась первой. В первые разы было дико видеть пустую, "мертвую" каморку в ряду еще живых. Увы, но сейчас почти все коморки пусты. Лишь пять из шестнадцати пока заняты. А завтра их останется четыре.
Вот комнатка, следующая за Кадетским Блюзом... Симина. Я сгорбив плечи, словно на них пара мешков с цемнтом, медленно прошел мимо. По краю сознания мелькнула мысль: Может зайти? Может там найдется какая-то личная вещь? Но я прошел мимо.
Вот следующая комнатка. Навы. Тоже девушка, тоже убита уже определившимся полуфиналистом. Но, странное дело, к убившему её Кочану у меня нет ни капли ненависти или, даже, простого осуждения. Нет. Если и возникает желание выставить счет кому-то за её жизнь, то это тому самому альфонсу, заставившему её выйти на арену. Ну и Шварцу, конечно, тоже.
Следующая комнатка... Жилая. Комнатка Мосла. Слышно как работает генератор с той стороны, дающий электричество в комнатку. Слышен разговор и женский смех. А я... Внезапно я понимаю, что шёл именно сюда. Распахиваю незапертую дверь и вхожу внутрь, игнорируя заполошный возглас охраны:
– Стой! Ты куда? А ну вернись!
Поздно, я уже внутри. У меня есть несколько секунд, пока опомнившаяся охрана ворвется сюда и выкинет меня наружу.
Мосол и обе его подружки, абсолютно голые, валяются на кровати все вместе. Втроём. У Мосла перебинтована левая кисть. Кое-чего Сима всё же добилась. На столике возле кровати стоит початая квадратная бутылка с каким-то фирменным коньяком (понимал бы я еще в них) и закуски.
– Че надо? - рыкнул Мосол, начав подниматься с кровати. Собственная нагота его совершенно не беспокоила.
Я же взяв в руки бутылку и рассматривая этикетку, дождался того мгновения, когда он уже утвердил ноги на полу, но ещё не выпрямился во весь свой исполинский рост, а только оторвал свой зад от кровати и находится еще в процессе распрямления, резко развернулся, припечатав бутылку из толстого каленого стекла ему в голову.
Я всё вложил в этот удар. Всю ненависть, всё отчаянье, что не давало мне спать, весь страх перед этим непобедимым противником. Всё вошло в один единственный удар. Бутылка разлетелась на осколки. Краем скользнула мысль, что лучше бы, конечно, если б тут была бутылка из-под шампанского. Вот ей бы точно можно было б убить, а так...
Мосол рухнул на пол. Убил? Ой вряд ли. Но башку ему если и не пробил, то осколками рассек. Да и удар хорош. Сотряс точно будет. Правда,
