Воспряли тогда желавшие немедля следовать за ним, и хоть мудрый Нолэмэ ведет речь против подобной поспешности, они не желают слушать его, и все возрастает неистовство их. Вновь просит Нолэмэ, чтоб хотя бы отправили посольство к Манвэ, дабы попрощаться, как подобает, и, быть может, снискать благосклонность его к походу и получить его советы, но Фэанор убеждает их отринуть даже столь невеликую мудрость, потребную для сего, говоря, что сделать так значило бы получить лишь отказ, и что Манвэ запретит им уходить и не отпустит их.

— Что для нас теперь Валинор, — молвят они, — когда столь умалился свет его, если обретем мы с большей радостью беспредельный мир.

И вооружаются они, как только могут, — ибо в те дни ни эльфы, ни боги не думали много об оружии — и взяли с собою премного драгоценных камней и одеяний; но все книги знаний оставили они, и, истинно, немного было в тех книгах, чего мудрецы их не могли воссоздать по памяти. Нолэмэ же, видя, что не вняли совету его, не пожелал разлучиться с народом своим и пошел с ними, и помогал во всех приготовлениях. После того спустились нолдоли с холма Кор, освещенного пламенем факелов, и, поспешив вдоль ущелья, по берегам залива Тенистого Моря, что вторгался здесь между холмов, достигли обращенных к морю поселений солосимпи.

Следующий небольшой раздел текста был впоследствии вычеркнут, поперек него были написаны слова «Вставить Битву в Копас Алквалунтэн», а вместо него было вставлено дополнение. Фрагмент, от которого отец отказался, выглядит следующим образом:

Большинство народа сего отправилось с богами в погоню, но некоторых из оставшихся призвали нолдоли пойти с ними, как призывали уже иных из тэлэри, однако из Инвир никто их словам не внял. Поскольку дев и жен среди нолдоли почти столько же, сколько мужей и отроков, хотя много малых детей оставили они в Коре и Сирнумэне, не знали нолдоли, что предпринять, и в крайней нужде той, обезумев от горестей, в затмении разума, свершили они то, в чем горше всего раскаивались после — ибо из-за тех деяний немилость тяжкая пала на весь народ их, и даже сердца сородичей обернулись на время против них.

Придя в Копас, где была тихая гавань, любимая солосимпи, захватили нолдоли все корабли этого народа и подняли на борт всех своих женщин и детей, и несколько еще [?иных], среди коих были те из солосимпи, что присоединились к нолдоли, будучи искусны в мореплавании. Бесконечно долго шли они вдоль берега, что становился чем дальше на север — все более диким и неприветливым, и корабли следовали за ними, не удаляясь в море, и так, говорили мне, покинули нолдоли Валинор. Но подробности мне неведомы, и, быть может, есть сказания, не известные никому из рода гномов, в коих лучше повествуется о горьких событиях того времени. Более того, слышал я, что говорят…

Дополнение, заменяющее этот фрагмент, было записано аккуратно и весьма разборчиво чернилами на отдельных листах через промежуток времени, величину которого я определить не могу.

Братоубийство

(Битва при Копас Алквалунтэн)

Большинство их народа отправилось с богами в погоню, но многие собрались на побережье возле жилищ своих, и уныние царило средь них, но все же немало солосимпи работало там, где стояли их корабли, а главнейшим из сих мест было то, что называли они Копас, или, более полно, Копас Алквалунтэ, Гавань Лебединых Кораблей[46]. Была тогда Лебединая Гавань подобна чаше спокойной воды, и лишь на востоке, по направлению к морю, кольцо скал становилось немного ниже, и там пробилось в гавань море, образовав огромную каменную арку. Столь велика была она, что два корабля, кроме лишь самых больших, могли разминуться в ней, буде один станет выходить, а другой — искать пути в тихие синие воды гавани, и даже верхушки мачт их ничуть не задели бы камня. Прежде немного доходило туда света Древ из-за стены, потому всегда освещалась гавань кольцом золотых светильников, а разноцветные фонари обозначали причалы и пристани разных домов; но сквозь арку виднелись вдали бледные воды Тенистых Морей, чуть тронутые сиянием Древ. Красива весьма была гавань сия для взора, когда белые флоты, сверкая, возвращались домой, и потревоженные воды превращали свет светильников в зыбкие отблески, сплетая невиданные узоры из множества мерцающих лучей. Но ныне неподвижно стояли все суда, и мрак глубокий опустился на гавань, ибо померкли Древа.

Из солосимпи никто не внял неистовым словам нолдоли, кроме лишь нескольких, коих сосчитать можно было по пальцам двух рук; и потому в печали двинулся народ нолдоли вдоль берегов Эльдамара к северу, покуда не достигли они утесов, вершины которых глядели на Лебединую Гавань, — там давно уже высекли солосимпи в камне витые лестницы, что вели к кромке воды. Путь отсюда на север становился весьма тяжек и суров, а было средь нолдоли дев и жен почти столько же, сколько мужей и отроков, хоть многих малых детей оставили они в Коре и в Сирнумэне, пролив немало слез; посему, не зная, что предпринять, и в крайней нужде той, обезумев от горестей, в затмении разума, свершили они то, в чем после горше всего раскаивались — ибо из-за этих деяний тяжкая немилость богов пала на весь народ их, и даже сердца эльдалиэ обернулись на время против них.

Зри же, мыслит Фэанор: нет у их воинства никакой надежды быстро пробраться вдоль берега, кроме как на кораблях.

— А буде, — сказал он, — прибрежные эльфы не отдадут нам корабли, должны мы взять их.

Потому, спустившись в гавань, попытались они взойти на стоявшие там корабли, но солосимпи воспретили им, однако не устояли они против великого множества гномов, и оттого родилась вражда меж эльдар и эльдар. Так, подняли нолдоли всех женщин своих и детей, и великое воинство впридачу на борт, и, отвязав корабли, начали грести великим множеством весел в море. Гнев великий возгорелся в сердцах Прибрежных Флейтистов, когда увидели они похищение кораблей, созданных их искусством и долгими трудами — а иные из тех судов, как то рассказано, встарь построили на Тол Эрэссэа боги, и были то древнейшие из кораблей, ладьи чудесные и волшебные. И нежданно раздался средь них глас:

— Никогда не покинуть ворам Гавань на наших кораблях!

И все солосимпи, что были там, быстро взбежали на стену скал, на арку, под коей пройти должен был флот, и, стоя там, кричали гномам, чтобы те вернулись; но гномы