нациков в разных республиках, откуда гнали русских. Море крови было пролито. Зачистил самых оголтелых и горластых. Тут и ответка, и в форме себя держать. А вообще все изменения, это всё прошло как-то мимо меня. Хотя пару раз в Чеченскую войну, посещал, пополнял за счёт боевиков запасы, современным оружием и боеприпасами. Да средствами. США немалые деньги вливали в боевиков, а я перехватывал. Хотя много фальшивок было, но их уничтожал. Сейчас магическое аурное хранилище уже пять тонн, и ничего, качается. У меня там даже небольшой вертолёт имеется, и квадроцикл, но на машине до Москвы быстрее будет. А вообще Маша девушка обязательная, если договорилась с матерью о покупках, обязательно будет. Хотя бы позвонила отменить, у всех же мобильники есть, а тут молчок. Я на телефон звонил ей, вне доступа. Так что поддерживаю волнения Анны, что-то случилось. Даже самые плохие мысли приходят. Что может случиться с девушкой в Москве в конце девяностых? Вот и я думаю, как бы в руки каких нелюдей не попала. А такое может быть, очень уж она у нас красивой уродилась, и очень умной, редкое сочетание. Поэтому и гнал, топя падаль газа. Взор уже на шестьсот метров работал, это предел, если гаишник, то притормаживал. А тут новый звонок от Анны.

Ответил на ходу, связь была неплохой, хорошая слышимость:

– Да?

– Мне сейчас позвонили, сказали сто тысяч долларов готовить или Машу мы уже не увидим живой. Молодой мужской голос.

– Ну это уже легче, проблем не вижу. С её телефона звонили?

– Да.

– Странно, почему тебе, а не мне?

– Ну ты же известный деревенский затворник, а я на джипе езжу и работаю в частной клинике. Ха-ха, думают, это я семью содержу.

– Да, похоже, это те кто нас не знает. Скорее всего, молодые да ранние. Будь на телефоне, что и как узнаю, сообщу.

Пока же притормозив, я достал кейс спутникового телефона, и ноутбук. Та ещё электроника, но мне как программисту с ней работать довольно просто, так что вышел в интернет, взломал архив сотовой связи, у нас один оператор, и изучил архив звонков с телефона Маши. Сейчас телефон снова выключен. Отрубили его на связи одной из вышек Москвы, и включали на пять минут тоже у той же вышки. Телефон пока дистанционно включать не стал, чтобы прослушать, что там происходит, и поехал к тому району, что покрывала эта вышка. Как телефон заработает, я сразу отпингую его местоположение с точностью до метра. Вот так и гнал. Работающее оборудование лежало тут же на переднем пассажирском сиденье. Так и въехал в город, и сначала покрутился по улочкам. Взор работал, аура Маши известна, поэтому и просеивал квартал за кварталом. Есть, плетение, сканирующее на шестьсот метров, что имело в архиве слепок ауры Маши, отработало первым. Я нашёл дочку раньше, чем похитители снова запустили телефон. Отключив спутниковую связь и ноут, убрав обратно в хранилище, машину припарковал в стороне, после чего запер её, пискнув сигнализацией. У меня машина ухоженная, и форсированный движок, одни ребята, спецы в своём деле, следят за её стоянием. У меня её семь раз угоняли, яркая, вся в хроме, так по скрытому маяку, спрятанному внутри, находил и зачищал угонщиков. Вот так и прогулялся до обычной панельной девятиэтажки с одним подъездом. Этаж девятый. Легко взбежав по лестнице, лифт я проигнорировал, а так себя отличной форме держу, даже не запыхался. Подойдя к двери, прислушался. В квартире, она была однокомнатной, было трое. Маша, связанная в ванной лежит, и двое в зале. Смотрели телевизор. По виду обычные молодые быки. Не знаю их. Не используя хранилище, у меня отмычки есть, вскрыл замок, просунув руку, убрал пару звеньев внутренней цепочки и, приоткрыв дверь, держа в руке «ПБ», прошёл в коридоре. А там и к двойным дверям в зал. Они открыты были.

– Что-то сквозняком потянуло, – сказал один из быков. По виду спортсмен-тяжеловес, да в спортивном костюме.

Таких уже давно задавили, по тюрьмам сидят, иди в земле гниют, мы легко пережили самый расцвет бандитизма, а всё же вылезли откуда-то. Второй повернулся, и замер, глядя на меня.

– Сколько вас? – спросил я.

Оба молчали. Два выстрела из бесшумного пистолета Макарова, обоим в коленные чашечки, и те с воем упали на пол, катаясь по полу. Огнестрельного оружия у них не было, кроме выкидух, отобрал, и связал. Дальше прикрыв входную дверь, и сразу к ванной. Там включив свет, встретил зарёванный взгляд Машин. Похоже, крики похитителей её изрядно напугали. С каким же облегчением во взгляде та меня встретила. Быстро срезал скотч, со рта оторвал кусок, дал проревется, обнимая, и велел привести себя в порядок. Заодно опросил. Нет, насилия пока не было, так облапали всю, обещая, что вечером повыселяться с нею.

– Твои похитители в зале лежат, никуда не денутся. Сколько их вообще было?

– Трое мужских голосов и один женский. Кажется, я его где-то слышала.

– Идём на кухню, с лоджии покажу, где моя машина стоит, подождёшь в ней, держи ключи. А я пока с парнями поработаю. Выясню, кто посмел.

Так что та умылась, телефон свой забрала, я вещи её нашёл, и выскочив из квартиры, поспешила вниз. Что будет дальше, та прекрасно представляла. Как-то нашла четыре моих альбома по Афгану, где я позировал на виду мёртвых душманов, и с тех пор смотрела на меня уже по-другому. Я тогда просматривал фотографии в кабинете, дома в деревне, и вышел, матушка позвала, а та скользнула, и изучать их стала. До этого та думала, что мать в доме хозяйка. Я с той особо и не спорил, и у Маши создалось такое впечатление. Ей было всего двенадцать лет. Ну а я приступил к допросу. Десять минут, после чего сделал контрольные выстрелы в голову каждому и покинул квартиру. Свои пальчики я не оставлял, а после Маши протёр, в ванной прибрался. Ну и к машине. Анне я ещё из квартиры позвонил, успокоил, да после меня сразу Маша на неё вышла, наговорились, нарыдались. Её кстати в подъезде нашего же дома отоварили чем-то по голове. Шишка на темечке. Очнулась уже в этой квартире, где я её нашёл. С момента похищения и освобождения прошло пять часов. Кстати, не так и далеко от трёшки, где мы жили, потому и сотовая вышка одна. Отвёз Машу к Анне, и так понял, та у