купил на заправке. Я был в форме офицера пакистанской армии. Вообще пока на их земле был, трупов немало оставил за спиной. Терпеть их не могу, главные помощники моджахедов. Того селения, где вроде как содержали отца, там не было, но рядом крупное, оно отмечено. Машину оставил подальше и ночкой тёмной, пешком добежал. Единенный европеец жил в пристройке дома старосты. А при нём молодая девушка на сносях и мальчик лет двух. Всё же этот европеец и оказался отцом Валерия, и да, его тут женили, на дочке старосты. Привязать хотели, но когда я разбудил отца, а девушку усыпил пси-плетением, и зажав губы пальцами, объяснил кто я и для чего прибыл, то тот закончив меня обнимать, сразу подтвердил. Куда угодно, но подальше отсюда. Я оставил пять тысяч долларов его жене, всё же, как не крути, брат мой тут оставался, и ещё второй ребёнок, Взор показал что будет сестричка. Отца и ислам заставили принять, хотя он циник, что обычное дело для врачей. Принял легко, и так же легко отказался. Мы до машины добежали, и дальше обратно. Недалеко был город, Пашевар, мы объехали его, по пути описывал отцу что и как было, матушка спасена и уже дома, нянчиться с внучкой. Дальше, я велел обо мне не вспоминать, мол, сам спасся, сбежал. И проследил, как его приняли афганские военные на границе, и передали представителям советской стороны.

Сам же вернулся на территорию Пакистана, угнал частный самолёт и до Кандагара. Самолёт при посадке разбил. Далее, две недели занимался делом, пригодилось-таки снаряжение и запасы еды, пока не создал наконец, пси-хранилище на ноге, потом пару дней потратил на поиск достойного кандидата в мои попутчики. Взял в плен этого полевого командира, да караван перехватил, а про этого моджахеда в сводках слышал, и вот помахав над головой автоматом, показывая, что для переговоров прибыл, ждал, когда нас встретят. Вскоре вышел офицер, лейтенант, с солдатом, минут десять к нам шли, на подходе опознав, что я свой, окрикнул:

– Кто такие?

– Рядовой Антошин. Сто Семьдесят Седьмой отряд специального назначения. Свои меня сдали, в плен попал. Сбежал, и вот этого борова прихватил.

– Ясно. Сообщу вашим, ну а пока идём к нам.

Вот так и двинули, сообщили обо мне по рации, и закрутилось, даже вертолёт за мной прислали. Да и за моджахедом тоже.

Надо сказать, пусть неделю допрашивали, что по плену и как попал, но вернули в отряд и уже через несколько дней я уходил в первый рейд с группой Зверева. Меня из списков отряда никто не исключал. И вообще, как оказалось, сильно пытались меня вернуть. Забрали меня по запросу контрразведки, и пропал с концами. В отряде даже не сразу и узнали, что я в плен попал. С меня же столько подписок взяли, а я всем рассказывал до посадки на вертолёт, что свои сдали, а тут вынужден был молчать, мол, подписал приказ о неразглашении. Так что заглохли те и служба продолжилась. Тем более мой отряд ещё в марте вывели из ущелья, там перемирие было заключено с моджахедами, и дислоцировался в городе Гульбахор, провинции Парван, проводя в городе и окрестностях спецоперации. Подразделения отряда выполняли боевые задачи на перевале Саланг, под Кабулом, Джелалабадом и в окрестностях города Баграм. Так что я включился сходу в дела. В нашей группе порадовались моему возращению, я вообще удачу приносил нашим, потери были небольшими, в отличии от других групп отряда. Да и на схроны и засады у меня нюх был. Магическое хранилище качалось, а пси-хранилище не имея кача, оставалось в размере тонны. Правда, заполнено было едва на сто килограмм. Я часть вещей из магического перекидал, в пси. Оставил место для тех вещей, что в схроне оставил. И в середине июля, мы как раз в том районе были, возвращались на базу, двигались по тропе. Уже вызвали два вертолёта, чтобы нас вывезли, шли к удобной площадке. Когда я отбежал минут на пять, вроде как припёрло, забрал своё, тут рядом было с тропой, и вернувшись, так с группой и дошёл до места эвакуации.

При этом не стоит думать, что от меня отстали, следствие шло, иногда когда мы на базе были, вызывали и опрашивали. Про отца сообщили, нашли, сам сбежал, уже в Москве, воссоединился с семьёй, восстанавливает документы. В общем, уже первые письма от него пошли. Молодец, кремень, не сообщил, что не сам сбежал, а помогли. А в конце июля меня наградили орденом «Боевого Красного Знамени», намёк получил, что это от контрразведки за проваленную операцию, где меня живцом использовали. А я же побил караван в три десятка вооружённых моджахедов, там на мулах и два «ПЗРК» британских было, я их сдал, вышел с ними к своим. За это и дали. Тем более их командир, единственный оставшийся в живых, подтвердил это. Всё шайтаном меня называл. А так побегать по горам пришлось немало, ещё и жара, тут в тени такая жара, потом истекаешь. Ещё Зверев в последнее время стал на меня задумчиво поглядывать. Ещё бы, впервые месяцы, как я в его группу попал, глаза горят, инициатива от меня прёт, а тут стал обычным исполнителем, с предложениями и советами не лезу, а у нас спецназ, вполне приветствуются дельные предложения. Что говорят, то и выполняю, хотя и хорошо. Вот как-то на привале, уже конец июля был, мы искали банду, летчики засекли, уже вторые сутки эти места прочёсываем, а те как сгинули. Так вот, отдыхаем в тени скал, уже пообедали, дозорные выставлены, Зверев, что на днях капитана получил, похоже у нас скоро новый командир группы будет, спросил:

– Антошин, а ты чего поведение поменял? Уже какой месяц за тобой наблюдаю.

– Так запретили трофеи собирать. Интереса потому и нет, так и к службе какой интерес может быть? Воюю хорошо, как я думаю. Товарищей прикрываю, а остальное мне не интересно.

– А как же помощь афганской армии, его гражданам?

– Да нас*ать мне на них. После того что с родителями было, сдохнут все и хорошо. Так что мне побыстрее бы срок отслужить и на волю, на гражданку.

Две недели назад к нам в группу включили лейтенанта Юрьева, молодой, недавно из училища, он замом Зверева стал, он же наверняка группу и примет, сейчас опыта набирается. Зверева скоро на повышение двинут, слухи ходят, вот и готовит смену. Тот же покивал, слушая